Леннокс молчит.
– Ты же сам спускался, правда? Тебе теперь это полегче, чем мне, Леннокс, – Кондитер хлопает себя по животу. – Ты нашел мои подарки?
– Тебе что надо, Гарет?
– Я слышал, твой коллега Эрскин плохо кончил! Тоулу это не понравится, и как там твой друг Гиллман к этому отнесся?
Вы оба – жуткие ублюдки, которые преследуют женщин... и Эрскин ... какого хрена?
– А ты откуда про это знаешь? Кто тебе сказал про Эрскина? Откуда ты его знаешь? Твой биограф... кто он?
– Я люблю меняться, Леннокс. Не вижу что-то у тебя другого телефона. Или еще чего-нибудь интересного для меня.
– Я тоже, – отвечает он. Важно дать Кондитеру почувствовать, что они играют в одну игру, занимаясь, хотя и по разным причинам, убийствами и пытками невинных людей. – Эрскин никогда не был замешан в нашем деле!
– Я замолкаю, – И он застегивает рот на воображаемую молнию.
– Ты знаешь, кто его убил? В чем он был замешан? – В голове Леннокса мечутся те оскверненные тела девушек в колодце. Его рука, проходящая сквозь этот хрупкий череп... Он хватает Кондитера за горло. – РАССКАЖИ МНЕ ОБ ЭРСКИНЕ! КТО, СУКА, ЭТОТ БИОГРАФ?
Кондитер, даже когда его лицо краснеет, а глаза слезятся, откидывается назад, не поднимая руки и не сопротивляясь, будто он играет в игру с самоудушением. Он выдавливает:
– Если ты хочешь увидеть еще какие-нибудь из блокнотов... тебе придется меня отпустить.
Леннокс подчиняется, смотрит на Кондитера, затем на свои руки, пока его мучитель втягивает воздух, затем потирает горло. Он сжимает кулаки, подложив их под подбородок, как бы готовясь к молитве. Когда он заговаривает, его голос звучит мягко и жутковато, как будто он пытается заманить ребенка в лес пакетом конфет.
– Гиллманы этого мира всегда будут побеждать таких, как ты, Рэймонд Леннокс, потому что он понимает тьму. Он сделает то, что ты не осмелишься, потому что ты по сути своей трус. У тебя нет той жажды власти, которой мы с ним обладаем.
Этот ублюдок говорит таким голосом, когда хочет тебя унизить, превратить в того маленького мальчика в туннеле.
Усмешка появляется на лице Рэя Леннокса, когда он со смехом отвечает убийцу-педофилу.
– Ты хочешь, чтобы я был высокомерным, бездушным насильником, как ты, и, возможно, даже он. Не собираюсь извиняться за то, что не хочу им быть. За то, что хочу человеком остаться, – И неожиданная улыбка Леннокса озадачивает Кондитера.
– А что тебе в жизни дали твои добродетели? Как, кстати, помолвка... Похоже, не очень? О, нет! Судя по всему, свадьбы не будет, – ухмыляется он, видя, как лицо собеседника искажается. – Она, скорее всего, уже в постели с другим мужиком. Он будет лапать ее обнаженное тело, трахать ее, и она будет стонать от удовольствия, которого ты, очевидно, не мог ей дать. Как тебе такая картинка, Леннокс?
Но в ответ Леннокс лишь издает еще один злой смешок.
– Если бы только я раньше обратился за советом по сексу к насильнику и убийце детей, моя личная жизнь, возможно, была бы более успешной, – Он пожимает плечами. – Полагаю, всему свое время.
– Что-то в тебе изменилось, Леннокс, – Глаза Кондитера сужаются. – Ты какой-то беззаботный, спокойный... – Он бросает на него внимательный взгляд. – Ты уходишь из полиции!
– Нет, – Леннокс продолжает улыбаться. – Этому не бывать. Я не смогу без наших бесед. Что еще скажешь?
– Я думал, тебя обрадует новость, что у меня появился биограф. Это ведь, как ты сам говорил, наше общее наследие.
– Просто скажи мне, кто это.
– Или ты действительно сейчас чувствуешь себя ущемленным?
– Дай мне еще один блокнот, – говорит Рэй с заговорщицкой улыбкой. – Еще одно дело закрою.
– Как я уже сказал, я уже нашел того, кто расскажет мою историю.
Леннокс продолжает настаивать:
– Кто это?
– Так я тебе и сказал. Сам скоро узнаешь.
Леннокс знает, что в переговорах решающее значение имеет то, как ты можешь контролировать уровень неопределенности оппонента.
– Ты когда-нибудь думал, что этот биограф, возможно, просто разыгрывает тебя? Подумай об этом. Если бы ты мне назвал его имя, я бы мог его проверить. Смотри на это, как на услугу. Тут есть над чем подумать, – Он подмигивает и уходит, не глядя на реакцию Кондитера.
На выходе ему приходит сообщение:
Мы тут в "Ремонтной мастерской". Поминаем Норри.
Дуги Гиллман. Гиллман так редко пишет, а особенно в дружеском тоне, что Леннокс не может не расхохотаться.
Может, ты переборщил на терапии, говоря, что хочешь его убить. Ты же это не всерьез говорил... вроде. Вообще-то, Дуглас, я только что виделся с твоим приятелем, который тоже преследовал людей. Он, как всегда, хорошо о тебе отзывался.