Леннокс наконец-то смог сопоставить его лицо с именем в своем справочнике злодеев Эдинбурга.
– Вы же пособник Фрэнка Бегби.
Уильямсон смотрит на него, моргая глазами в искреннем недоумении, и глубоко вздыхает.
– Из-за того, что мне не посчастливилось вырасти вместе с этим психопатом, которого я не видел много лет, я каким-то образом стал его пособником? – Он качает головой. – За счет бедных налогоплательщиков они присылают сюда какого-то ехидного придурка из западного пригорода Ебурга, к тому же болеющего за "Хартс", чтобы он мог сообщить полиции Лондона это свое поразительное открытие? – Он в притворной ярости поворачивается к Холлису.
Однако у лондонского полицейского свои ассоциации.
– Грек Андреас... Лоуренс Крофт, – говорит он. – Эти связи посвежее.
Уильямсон снова с шумом выпускает воздух, но на этот раз уже спокойнее. Он признает поражение.
– Я же вам говорил, Пиггот-Уилкинс у нас никогда не заказывает.
– Нет, – говорит Холлис. – Но я полагаю, ты знаешь, кто регулярно заказывает от его имени. Случайно не Тоби Уоллингем?
– У ваших людей есть доступ ко всем моим данным и телефонным звонкам. Вы же знаете, что Уоллингем – наш клиент.
Леннокс смотрит на Холлиса и понимает, что тот, несмотря на свой невозмутимый вид, впервые слышит об этом. Холлис не сводит глаз с Уильямсона.
– Он когда-нибудь заказывал для Пиггот-Уилкинса?
Уильямсон пожимает плечами.
– Известно, что у Уоллингема... более "мужские" вкусы. Можно с уверенностью сказать, что эскортницы, которых он заказывает, всегда для кого-то другого. Но эта девка из "Савоя" у меня никогда не работала. Я бы запомнил, – И он показывает на компьютер.
– Ну вот и хорошо, – улыбается Холлис. – Немного добровольного сотрудничества никогда не помешает.
– Я не стукач, – заявляет Уильямсон, внезапно вспыхивая. – но эти богатые ублюдки мне не друзья. В прошлом они не раз неуважительно обходились с нашей компанией, – И он обводит взглядом задрипанный офис с мебелью восьмидесятых годов, будто находится во дворце египетского фараона. – За такое высокомерие когда-нибудь приходится платить.
– Кто-нибудь из них грубо обходился с девушками? Из тех, кого заказывал Уоллингем? – спрашивает Холлис, пока Леннокс с отвращением смотрит на календарь футбольного клуба "Хиберниан" на стене.
– Поговорите с Урсулой Леттингер, – Уильямсон протягивает ему визитку. – На такой работе привыкаешь не верить женщинам. Но я могу распознать настоящий страх. Что-то еще? – Он смотрит в сторону двери.
Леннокс, взглянув на Холлиса, кивает Уильямсону.
– Приятно видеть, как земляк преуспевает в большом городе.
Пока они уходят, он окидывает взглядом обшарпанный офис.
– Клевые туфли, – говорит Уильямсон, глядя на мокасины на ногах уходящего эдинбургского детектива. – Простенько, но со вкусом.
13
Холлис яростно стучит толстыми пальцами по телефону, громко проклиная свою неумелость. Несмотря на скептицизм Леннокса, его настойчивость все же приносит приносит плоды.
– Наконец-то, – говорит он. – Уоллингема удалось разыскать в одном из тех пидорских клубов на западе, которые он посещает.
Леннокс рад, хотя и слегка разочарован. Он надеялся провести хороший вечер на боксерском матче. Холлис читает его мысли.
– Мы поговорим с этим тормозом и зададим ему несколько вопросов, а потом еще успеем на бои в Йорк-Холле... Та сука в фургоне, которая пыталась нас прикончить, – я ни хрена не разглядел, Рэй. Ты что-нибудь успел заметить?
– Он быстро свалил. Вроде здоровый, в темных очках и кепке. Он бы нас размазал. А может, просто хотел напугать.
– Я о том же подумал, – Лицо Холлиса искажается. – Это вполне могли быть и наши люди, но об этом даже думать не хочется. Стараюсь не стать совсем уж параноиком...
– Лучше не продолжай, приятель.
– Мудрые слова, – соглашается Холлис.
Клуб, в который они заходят, никогда не получил такой широкой известности, как "Soho House", или даже уважаемое местное заведение "The Groucho". Но уже слегка поблекшее великолепие пока еще позволяет ему сохранять определенную клиентуру. Это люди, которым обычно нравится быть на виду, но сюда они предпочитают приходить в тех редких случаях, когда стараются избежать публичности. Если бы вы были опозоренной знаменитостью и просто не могли оставаться дома, скорее всего, вы бы направились сюда. Поэтому кажется, что в этих стенах всегда витает запах скандала.