Леннокс кивает и подходит к Иэну Мартину, который светит фонариком на жуткую красноту в области гениталий. Пара перерезанных сухожилий свисает, как ниточки спагетти. Леннокс чувствует, как внутри него что-то обрывается.
– Странная какая-то рана. Они будто использовали два отдельных инструмента, один с прямым лезвием, а другой с зазубренным, – Мартин делает движение, вроде как пилит что-то, поворачиваясь к Ленноксу. – Возможно, первый нож не справился со своей задачей, или, может быть, они хотели, чтобы он все чувствовал. Чтобы страдал, – рассуждает он и протягивает Ленноксу пластиковый пакет для улик. Внутри какие-то красные волокна. – Это все улики, полученные нами на данный момент.
Леннокс начинает реально беспокоиться. Любителям редко так везет. Он снова останавливается, чтобы рассмотреть Ричи Галливера – лицо застыло от ужаса, на шее следы. Мартин соглашается, что, скорее всего, на него накинули капюшон и плотно затянули.
– Его вырубили каким-то наркотиком?
– Сначала я так и подумал. Не удивлюсь, если Гордон Берт обнаружит какие-то следы, – Он подносит пластиковый пакет к свету. – когда мы доставим его в патологоанатомическую лабораторию для вскрытия. Но видишь эту ссадину у него на лбу? – Мартин указывает на почти квадратное красное пятно. – Похоже, что Галливера чем-то ударили так сильно, что он потерял сознание.
– Это странно.
Леннокс думает о том, как в боксе случаются нокауты: часто при сильном ударе мозг бьется о заднюю стенку черепа. Здесь могло случиться что-то подобное. Внезапно он вспоминает почерк Рэба Даджена, прозванного "Безумным Плотником". Но тот надежно упрятан в тюрьму Сатон. Он снова смотрит на восковое лицо Галливера, пытаясь вспомнить того, кто был готов позволить невиновному человеку, с которым у него был роман, отправиться в тюрьму, только чтобы защитить свою собственную карьеру. Но в этом теле он его не узнает. Несмотря на то, что он так много говорил о том деле со своим психотерапевтом Салли Харт, для него сейчас это просто еще одно мертвое лицо.
Один важный вопрос так и повис в воздухе, и Леннокс решает его задать.
– Есть какие-нибудь признаки, где может быть его хозяйство?
– Нет, – отвечает Мартин звенящим голосом. – Вообще ничего. Следов тоже крови нет, так что, вероятно, их почти сразу упаковали.
– Значит, преступник забрал с собой причиндалы этого парня, – кричит Гиллман, затем смотрит на Драммонд. – Или преступница забрала с собой – пожалуйста, пардоньте мой сексизм.
– Трофей? Поищите в кабинете президента "Хартс", – смеется Эрскин. Больше никому почему-то не смешно.
– Пора выбираться из этого цирка, – Леннокс слышит, как Боб Тоул с нехарактерной неосторожностью бурчит себе под нос, и замечает, что Драммонд тоже слышала.
Она осторожно подходит к Ленноксу.
– Что думаешь, Рэй?
Рэй Леннокс думает о случае, который произошел три недели назад в Лондоне.
2
Находиться в машине Боба Тоула для Леннокса всегда было немного непривычно. Его босс больше всего ценит тишину, но сейчас из радио доносится "The Lebanon" группы "Human League". Леннокс понимает, что если бы не присутствие его начальника, он бы подпевал – даже пробки на улицах Эдинбурга не смогли испортить его настрой. Единственное, что его беспокоит, – так это его собственное хорошее настроение; в конце концов, он расследует ужасное преступление. Но его личное крайнее безразличие к жертве, возникшее после их предыдущего конфликта, трудно поколебать.
Он считал Галливера наглым, напыщенным ханжой, который цинично использовал расизм и сексизм, чтобы завоевать себе политическую популярность. И если жертвы в конце концов начинают мстить жестоким представителям власти, то это, возможно, и благородное побуждение для гражданина, но бесполезное для полицейского. Эта мысль лишь подтверждает, насколько неверным был его выбор профессии. Теперь он, сам того не желая, стал кандидатом на место уходящего в отставку Боба Тоула. Леннокс искоса бросает взгляд на выдающийся профиль своего босса.
Ты не сможешь стать Тоулом.
Не сможешь играть в политику со всеми этими уродами.