Труди смотрит на него, и между ними повисает глубокое, тягостное молчание. Как будто бы он признался, что действительно обречен и что ее любовь не сможет его спасти, а им обоим нужно просто принять это. Она говорит ясным, но дрожащим голосом:
– Я дура, что думала, что ты меня любишь.
– Я действительно тебя люблю, – говорит Леннокс, а затем добавляет c оттенком презрения: – Но любовь чем-то похожа на гребаную работу, Труди: она тебя не спасет.
– Нет, Рэй, спасет – спокойно говорит Труди. – Я правильно сделала, что не стала связывать себя с тем, кто в это верит. Любовь меня спасет от жизни, в которой ее нет. Ты когда-нибудь это поймешь. Когда ты станешь, наконец, взрослым мужчиной и признаешь это, а не будешь оставаться тем испуганным маленьким мальчиком, который съежился в старом железнодорожном туннеле, – Высказавшись, она выглядит более спокойной. – Пора тебе уже повзрослеть, Рэй, – и она бросает свой ключ на журнальный столик.
Последние слова задевают его за живое, потому что во многом она права.
– Желаю тебе всего наилучшего, – удается ему хрипло произнести. Потом, уже более злым голосом, он добавляет: – Тебе и чуваку на "БМВ".
Труди лишь слегка улыбается ему. Леннокс видит, что слез у нее уже не осталось, только злое осознание того, что этот бессмысленный этап в ее жизни закончился и она может двигаться дальше. Она поворачивается, чтобы уйти.
– Нечего, значит, сказать, – И он чувствует, как жалко звучит его голос. Этот особенный тон. Голос расставаний. Таким же он был со всеми предыдущими подругами. Мстительный и невероятно жалкий.
Труди останавливается и оборачивается. Она смотрит на Леннокса, как на кусок дерьма, прилипший к ее ботинку. Какие бы чары любви раньше ни связывали их, теперь они действительно разрушены.
– В Майами, пока ты зависал с теми двумя женщинами, я переспала с одним агентом по недвижимости.
– Ну, на всякий случай, знай, – парирует Леннокс, и кровь застывает у него в жилах. – я не трахал ни одну из них.
– Я действительно надеюсь, что сейчас ты об этом не жалеешь, – говорит Труди и уходит.
Леннокс где-то читал, что женщина никогда не кажется такой красивой, как когда она уходит от тебя, особенно если она уходит навсегда. И на самом деле, воздух вокруг него, кажется, сгущается, а внутри все сжимается, пока его будущее грациозно шагает прочь от него в кроссовках "Рибок".
Она сияет, будто какая-то богиня. Горечь потери поражает его в самое сердце. Он понимает, что никогда больше к ней не прикоснется, не поцелует, не обнимет ее и не займется с ней любовью. Никогда не увидит, как у ее губ и глаз появляются морщинки, когда она смеется в ответ на какую-то его шутку. Ее запах навсегда уйдет из его памяти. Вся радость и восторг, которые они разделяли, все те такие важные мелочи, которые скрепляют чувства влюбленных: все это ушло.
Но это чувство потери уже борется с другой пробуждающейся силой, которая, как он чувствует, восторжествует: эйфорическим ощущением свободы. Теперь я смогу, бля, делать все, что захочу... множество возможностей, в основном в виде женщин и путешествий, вихрем проносятся в голове. Он знает, что, как бы плохо он себя ни чувствовал сейчас, это все к лучшему. Они просто больше не могли быть вместе.
Теперь у Рэя Леннокса остается только его мрачное настоящее – гоняться за убийцей, который ему нравится. Он подходит к холодильнику и кладет в стакан два кубика льда, заливает их холодной водкой, наслаждаясь восхитительным звяканьем, затем нарезает себе дорожку длиной в ладонь.
Сон пока подождет.
День шестой
ВОСКРЕСЕНЬЕ
31
Поднимается измученное солнце. Сил для "бабьего лета" у него уже не осталось. Бегун по имени Энди Мостон чувствует порывы холодного ветра, которые обдувают его, пока он уверенно пересекает Гайл-парк. Он работает учителем английского языка в средней школе Крейгмаунт и, несмотря на то, что сегодня воскресенье и ему не нужно готовиться к долгому дню у доски, он все равно по привычке рано встал, чтобы отправиться на пробежку.
Впереди он вдруг видит какую-то розоватую массу, сваленную на одном из футбольных полей, прямо в центре большого спортивного комплекса. С каждым шагом, который приближает его к этой холодной и бесформенной куче, с каждым горячим вдохом, который он делает, нарастает зловещее предчувствие. Останавливаясь перед тем, что оказывается обнаженным телом мужчины средних лет, Энди чувствует, как сердце начинает колотиться. У тела нет гениталий. Точнее, отсутствует член: его будто отрубили, оставив одни яйца. И у него нет век.