Леннокс проверяет телефон. В сообщении от Маккоркела говорится, что Фрейзер не связывался ни с Чарли, ни с Энтони, а переночевал у Линси, а потом уехал – но куда, она не знает.
Гайл-парк представляет собой комплекс футбольных полей с раздевалками со стороны Глазго-роуд, где находится жилой комплекс. С западной стороны примыкает зона развлечений, а напротив находится детская площадка, несколько магазинов и еще жилые дома. Леннокс вспоминает свои игры в воскресной лиге на этом огромном открытом пространстве, где постоянные порывы сильного ветра делали невозможными любые попытки играть в осмысленный футбол. Тогда, как он помнит, это место считалось окраиной города. Это было до того, как начался быстрый и неумолимый рост Эдинбурга на запад, в сторону Глазго.
Но парк остается таким же просторным и продуваемым всеми ветрами. Вокруг полно крикливых чаек, устроивших какое-то странное сборище на одном из полей. Но внимание Леннокса и Драммонд, пока они идут с парковки на Глазго-роуд по болотистому газону, привлекает то игровое поле, где собрались люди.
Полицейские в форме закрыли парк, оцепив все входы. На одинокой машине, большом полицейском фургоне, стоящем почти в центре этого скопления спортивных площадок, мигает синяя сигнальная лампа. Вокруг автомобиля, в зоне, дополнительно огороженной желто-черной лентой, собрались люди. Похоже, будто идет какая-то игра: небольшая группа зрителей и неподвижный фургон загораживают Ленноксу и Драммонду вид. Норри Эрскин был одним из них, но Рэй Леннокс никогда не видел на месте преступления столько полицейских, собравшихся под открытым небом вокруг тела.
– Где эта гребаная палатка? – спрашивает он.
– Они не могут ее найти, – сообщает Драммонд со смесью стыда и отвращения.
– Это что, шутка? – недоверчиво произносит Леннокс, хотя по ее тону он понимает, что это совсем не так.
Согласно полицейским процедурам, любое тело, найденное в общественном месте, немедленно накрывается большой брезентовой палаткой, чтобы скрыть его от глаз местных жителей.
Когда они с Драммонд пробираются сквозь собравшихся, их замечает Дуги Гиллман. Он бросает на него осуждающий взгляд, настолько свирепый, что Леннокс почти готов спросить, чем он сам занимался, но его коллега отводит взгляд.
Это ведь его напарник мертв. А какой-то ушлепок потерял палатку. Так, спокойно.
Сделав шаг вперед, чтобы взглянуть на тело, Леннокс сразу же понимает, что это третье убийство несет в себе все признаки первых двух и кое-что новое. Сначала он замечает не ужасное увечье половых органов, а необычно выпученные глаза Эрскина.
– Веки были срезаны хирургическими ножницами, – говорит Иэн Мартин, глядя за его реакцией, а он слышит, как рядом ахает Драммонд. Ленноксу стыдно, но он не может не думать об Эрскине как о мастере из культового американского сериала "Кунг-фу". – Возможно, они хотели, чтобы он смотрел на то, что они делают, – размышляет Мартин. – Похоже, что использовались промышленные болторезы, пенис снова отсутствует. Хотя яйца на этот раз остались на месте, – И он переводит взгляд с мертвых, сморщенных остатков достоинства убитого на Леннокса и Драммонд с каким-то вызывающим выражением, как бы говоря: "Думайте, что хотите". – Интересно, что прямо над основной раной, ближе к телу, есть глубокий надрез. Как будто они снова пытались использовать церемониальный нож и опять отказались от этой идеи. Судя по углу, под которым нанесена рана, думаю, что... – Он виновато оглядывает собравшихся офицеров, особенно Гиллмана, который задыхается от ярости. – у жертвы в тот момент была эрекция.
Коллективный вздох невозможно сдержать. Боб Тоул, который выходит из одинокой полицейской машины и украдкой подбирается к ним, истолковывает его неправильно. Не скрывая отвращения от вида Леннокса, он мрачно кивает:
– На этот раз это один из нас.
Один из нас.
Леннокс уже ожидает, что это клише он еще не раз услышит, и, возможно, чаще всего как раз от взволнованного Тоула. Его брат как-то говорил ему, что режиссер часто предлагает актеру сыграть сцену так, как будто ему хочется отлить. Это очень похоже на Тоула, который постоянно переминается с ноги на ногу и вытягивает шею. Он хочет свалить из этого парка и с этой работы как можно скорее. Он больше не воспринимает судьбу Эрскина как личный дискомфорт; теперь, когда он решил, что уходит, Тоул действительно сыт по горло всеми этими ужасами и кровью. Леннокс долгое время думал, что его босс целыми днями сидит в своем кабинете, потому что он лентяй. Но теперь становится очевидно, что у него вызывает отвращение его работа. Он просто больше не хочет ей заниматься.