– Вам двоим нужно разобраться с этим делом, – заявляет Тоул. – Перед тем, как исчезнуть, Эрскин выпивал в злачном квартале, – И он бросает взгляд на Гиллмана, Харроуэра и Нотмана, молча сбившихся в кучу. Они смотрят не на тело Эрскина, а на две машины, одна из которых – "скорая помощь", которые едут к ним через футбольные поля. – Действуйте осторожно, но выясните, с кем был Эрскин и чем они занимались.
– Что там за история с гребаной палаткой? – спрашивает Леннокс.
Рэй никогда не видел своего босса таким разгневанным – Тоул бросает на него взгляд, полный неприкрытого отвращения.
– Хуй знает! Этим дебилам ничего поручить нельзя...
Драммонд краснеет, слыша от босса так нехарактерные для него ругательства.
– Разве по этому поводу не будет внутреннего расследования?
Тоул секунду смотрит на нее, словно пытаясь понять, имеет ли Драммонд в виду пропавшую палатку или тех, с кем недавно общался Норри Эрскин. Решает, что второе, и ему не нравится ее попытка действовать по процедурам.
– Я не хочу, чтобы эти ублюдки здесь что-то разнюхивали! Разберитесь с этим, – рявкает он. – Не надо самим вычеркивать себя из списка на повышения. Засрете это дело, – Он смотрит на Драммонд, потом на Леннокса. – и они наверняка пригласят кого-нибудь со стороны, я вам говорю! – Глаза Тоула сужаются. – Я знаю, что это все не вовремя, но вам обоим и Дуги, – Он бросает взгляд на Гиллмана, который посасывает сигарету. – нужно хорошо себя проявить завтра утром на этих собеседованиях. Показать им, нахуй, что мы тут все в отделе тяжких преступлений полиции Эдинбурга не какая-то кучка неудачников, – уже более просительно заканчивает он.
Тоул, возможно, и покончил со всеми своими делами, но оставить преемника из своих – для него последний шанс оставить какое-то наследие, который он, очевидно, не хочет упускать. Он поворачивается к офицеру в форме, и Леннокс не слышит, что он говорит, но не нужно уметь читать по губам, чтобы понять, что скорее всего это что-то типа "найдите эту гребаную палатку".
Лицо Драммонд покрывается красными пятнами. Леннокс трогает себя за нос и вздрагивает. В Эдинбурге намного холоднее, чем в Лондоне. Но Драммонд тоже дрожит. Они снова подходят к телу. Его уже прикрыли наспех какой-то простыней, но голова осталась на виду. Лицо Эрскина посинело, а губы кажутся почти черными. Его безумные глаза, лишенные век, кажется, смотрят в разные стороны, а редеющие тонкие волосы развеваются на ветру. Леннокс натягивает простыню на лицо, и она теперь доходит Эрскину только до колен, но, к счастью, не обнажает рану. Затем ветер подхватывает ее, ненадолго открывая изуродованное место, прежде чем Леннокс снова закрывает его.
– О, блин... мужику болт отрезали!
Леннокс оборачивается. Два мелких пацана, лет десяти, на велосипедах каким-то образом проникли в парк и незаметно подкрались прямо к ним.
Он кричит краснолицему офицеру в форме:
– Уберите их отсюда и оцепите, бля, тут все, как следует!
Некомпетентные дебилы! Ничего, сука, сделать не могут! Детишки не должны такое видеть... гребаная палатка... ебать вас некому...
Когда парнишек уводят, мысли Леннокса возвращаются к нему и Лесу Броди, примерно того же возраста, когда они так же катались на великах.
В туннеле... эти давящие каменные стены, эти мужики, окружившие нас... не должно такое дерьмо с детьми случаться... за ними смотреть надо...
– Это определенно был болторез, – подтверждает Иэн Мартин, возвращая Леннокса из того туннеля в парк. – И да, судя по углу нанесения раны и следам крови, в это время у него была эрекция.
– Если тебе к члену болторез приложить, вряд ли ты возбудишься...
– Если только его не накачали наркотиками или как-то по другому не стимулировали. Я взял несколько образцов, но их нужно в лабораторию отвезти, там Берт проверит, – предлагает Мартин. Из-за своей холодности Иэн Мартин мало кому нравится, но в же время его профессионализм обеспечивает ему всеобщее уважение. – Он пытался освободиться, – Мартин указывает на отметины сначала на запястьях, затем на лодыжках. – Я бы рискнул предположить, что это было сделано за несколько часов до того, как тело бросили здесь, – И он смотрит на парк. – в центральном круге поля, ближайшего к павильону.