Ливанский писатель Халиль Джебран сказал: «Желания — половина жизни; безразличие — половина смерти». Притом, что именно неумеренные и неуправляемые желания приводят человека на порог смерти и вежливо приоткрывают дверцу: не желаете ли войти, с хозяином познакомиться? Но общественное мнение, а точнее, стереотипы восприятия упорно рекламируют «половодье чувств»: чем безумнее ваши страсти, тем полноценнее ваша личность! А потому и к страстям (в частности), и к личности (в целом) вечно предъявляются завышенные требования. Они — то есть личность и ее страсти — должны непрерывно дерзать! Приносить ощущение полноты жизни! Делать мир ярким, красочным и великолепным до бесстыдства!
А еще страсти просто обязаны доставлять удовольствие. Благодаря их воздействию на личность индивид должен то и дело убывать в нирвану, иначе его страсти можно отнести к разряду второсортных или вовсе некачественных.
Первоклассные и упоительные страсти индивид может заполучить… где угодно. Современному человеку рекомендуется взращивать страсти на любой почве и получать удовольствие от всего подряд: от работы, от учебы, от секса, от семьи, от общения… Как же иначе? Иначе и жить не стоит! Хотя, честно говоря, такое количество удовлетворения неминуемо приведет к положительному стрессу (в психологии он называется «эустресс»). О том, как стрессы воздействуют на организм, мы уже писали в книге «Психологическая зависимость: как не разориться, покупая счастье». Поверьте, эустресс, хоть и переносится лучше, чем стресс негативный (он же дистресс), может нанести серьезный вред и психике, и соматике[4] человека. Так что к рекомендациям, исходящим главным образом от масс-медиа, следует относиться осторожно. Погоня за тотальным удовлетворением не просто опасна в плане вреда для здоровья — она может обернуться полным провалом и в социальном плане.
Чрезмерная потребность в удовольствии приводит к тому, что психолог Конрад Лоренц назвал «тепловой смертью чувства». В своем исследовании «Восемь смертных грехов цивилизованного человечества» он пишет о том, как современные технологии поощряют общечеловеческое стремление избегать неудовольствия, а человечество идет навстречу технологиям, попутно обостряя свою чувствительность ко всем ситуациям, вызывающим неудовольствие, и столь же постоянно притупляя чувствительность ко всякому удовольствию. Можно сказать, что возникает такое явление, как толерантность: для наступления желаемого эффекта нужно непрерывно повышать количество стимулятора; а вместе с тем реакция на стимулятор постоянно понижается. Мы неизбежно привыкаем к удовольствию и нам нужно его все больше, чтобы всего-навсего почувствовать себя комфортно.
Но почему такое поведение рассматривается как один из смертных грехов или, по крайней мере, как путь, ведущий к пагубным последствиям? К. Лоренц дает такое объяснение: «Возрастающая нетерпимость к неудовольствию — в сочетании с убыванием притягательной силы удовольствия — ведет к тому, что люди теряют способность вкладывать тяжелый труд в предприятия, сулящие удовольствие лишь через долгое время. Отсюда возникает нетерпеливая потребность в немедленном удовлетворении всех едва зародившихся желаний… преувеличенное стремление любой ценой избежать малейшего неудовольствия неизбежно влечет за собой исчезновение определенных форм удовольствия, в основе которых лежит именно контраст. Как говорится в «Кладоискателе» Гете, «веселым праздникам» должны предшествовать «тяжкие недели»; этой старой мудрости угрожает забвение. И прежде всего болезненное уклонение от неудовольствия уничтожает радость». Психолог Гельмут Шульце, называвший радость «божественной искрой», отмечал, что в теории Фрейда присутствует обозначение наслаждения, но нет понятия радости. Зато это понятие неизбежно возникает там, где речь идет о самореализации личности, а не просто об удовлетворении потребности.
Психолог Абрахам Маслоу назвал радость термином «пик-переживание» — это лучшие моменты человеческой жизни, которые могут длиться несколько минут или несколько часов и характеризуются «чувством открывающихся безграничных горизонтов, ощущением себя одновременно и более могущественным, и более беспомощным, чем когда-либо ранее, чувством экстаза, восторга и трепета, потерей ощущения пространства и времени»; а также «плато-переживания» — более устойчивые и длительные ощущения, во время которых возникает новый, глубокий способ видения и мироощущения, появляются фундаментальные изменения отношения к миру, изменяется точка зрения, создаются новые оценки и усиленное «сознавание» мира. Маслоу видит в таких состояниях возможности для развития индивидуальности, а не просто для приятного времяпрепровождения. В процессе пик-переживания или плато-переживания происходит перестройка индивидуальной системы ценностей: именно в эти моменты личность взрослеет, создавая, помимо стандартных и базовых потребностей, свои собственные стремления и установки. То есть строит свой собственный мир и учится ценить то, что удалось построить.
Препятствия, возникающие на пути к «плато» и «пикам», также создают тот самый контраст, который позволяет оценить степень необходимости поставленной задачи. Благодаря им человек учится производить сознательный отбор целей, обмер ресурсов и отсев капризов. И наконец, он учится переносить периоды рутины, то есть приобретает способность к длительному и добросовестному труду ради лучшей перспективы, а не только ради сиюминутного удовольствия. Между прочим, именно эта способность служит признаком зрелой личности, а вовсе не «буйство глаз», «половодье чувств» и прочие эмоциональные катаклизмы, не тем будь помянуты.
Да, приходится признать: именно рутина, а отнюдь не энтузиазм, сопутствует ощущению жизни как «бесконечного будущего», о котором говорил Шопенгауэр. Это ей мы приносим в жертву большую часть времени, а вовсе не великим делам, которые нас ждут. Ждут-ждут и никак не дождутся. Потому что наше сознание (и подсознание) сильно занято: мы изо всех сил скучаем. А по ходу нарастания скуки постепенно теряя веру в себя, а следовательно, и в свое предназначение. Где уж тут взбираться на какие-то пики? Тут бы в трясине негатива не потонуть.
Притом, что рутина и ее главный эффект — скука — не донимали бы нас с такой страшной силой, если бы мы вовремя сделали некоторые полезные выводы о природе обыденной, неяркой стороны жизни. Скука — практически неотъемлемый «побочный эффект» избытка сил и времени.
Скука логически вытекает из молодости, как результат из уравнения. Надо только правильно подставить данные.
Условия уравнения таковы: мы имеем молодой сильный организм, которого периодически плющит и колбасит от переизбытка гормонов; плюс высокие, если не сказать завышенные требования к себе и к миру; плюс отсутствие не только жизненного опыта, но и умения обрабатывать добытую информацию так, чтобы она превращалась в опыт; плюс неспособность отсрочить получение желаемого; плюс базовая тревога, свойственная всем молодым людям, переживающим стадию взросления и социализации[5]. На самом деле таких переменных гораздо больше, а само уравнение гораздо сложнее, но для иллюстрации вполне достаточно. Теперь вы понимаете, отчего эта реальность совершенно не устраивает большую часть представителей младшего поколения: она невыразимо скучна. А вернее, кажется таковой. Чтобы избавиться от подобного ощущения, человеку необходимо серьезно поработать над собственной личностью. Иначе он никогда не научится управлять своими чувствами, а значит, и своей жизнью.
Так, в детстве, юности и молодости кажется, что удовольствие — проблема наличия объекта, а не субъекта.
То есть проще говоря, дайте мне что-нибудь приятное для моих органов чувств, а уж я-то оттянусь на всю катушку! И даже мысли не возникнет про необходимость развивать и органы чувств, и все свое восприятие, и способность усваивать информацию на все сто процентов, а не на тридцать, как это делает торопливое сознание, не умеющее концентрироваться на задаче… Хотя именно она, эта поспешность, отнимает у человека шанс найти себя и выбрать собственный путь к успеху.