С помощью хуторских ребят соорудили шалаш из сухих веток, накрыли соломой и травой. И принялись за ремонт вышки. Принесли с хутора несколько обрезков досок, укрепили столбы и площадку, поправили расшатавшуюся приставную лестницу…
Днем Олег и Семен по очереди под нестерпимо палящим солнцем стояли на вышке и всматривались вдаль. Искупаться бы. Но где в степи вода… Сменившись и немного поспав, Олег доставал корнет, садился в тени шалаша и играл. Нередко приходили хуторские ребята с других постов, и тогда Олег играл по заказу гостей.
В полдень Олег или Семен шли за четыре километра в табор и приносили оттуда котелок супу. А через день Олег откомандировывал Сеньку в город: купить на два дня хлеба по карточкам. Он привозил два куска по четыреста граммов на каждого, кое-что из еды от матери и городские новости.
Ночью, от заката солнца до рассвета, они дежурили оба. Их участок тянется вдоль проселочной дороги, от небольшой балочки, поросшей высокой травой, до тригонометрического пункта — трех столбов, связанных макушками вместе. Ходили то парой, то навстречу друг другу.
Ночью звуки слышны особенно далеко. Вскинет Олег корнет и бросит в звездное небо короткий сигнал-вопрос: та-та-та-а-а! — «Ты не спи-и-ишь?» А чуть погодя долетит приглушенный ответ горна Ермолая: та-та-та-а-а! — «Я не сплю-у-у!». Хорошо. Значит, не одни они под звездами стерегут колхозный хлеб. Откликнулись бы и с других постов, да горна у них нет.
Иногда в ночи послышится глухой стук копыт. Это объездчики. Или кряжистый рыжебородый Архипыч, или сутулый, с желтыми от махорки зубами Гречкин. Оба вооруженные берданками.
— Стой! Кто идет? — звонко крикнет Явор.
— Свои, паря! — донесется из темноты хриплый голос.
Это Архипыч. Он всегда так откликается. Остановится, поговорит о колхозных делах, поругает свою «никудышную» ногу, раненную еще в германскую войну и вот вздумавшую болеть в такую теплую погоду, и тихонько поедет дальше.
По ту сторону дороги, на Третьем поле, пшеница уже скошена, по стерне разбросаны сложенные из снопов копны. А метрах в трехстах высится длинная скирда.
— Ты, Курганов, за полем смотри, а со скирды глаз не спускай! — дал Олегу наказ председатель колхоза.
И Олег смотрел. За ночь раза три к скирде наведается.
Олег по стерне вернулся от скирды к дороге. «Пройду до балочки, а когда вернусь — и Сенька сюда подойдет», — подумал Олег, снимая чувяки. Идти было приятно. Ноги чуть не по щиколотку погружались в мягкую, еще теплую пыль. Луна взойдет после полуночи. А сейчас вокруг черным-черно. Над головой лишь кое-где пробиваются сквозь облака тонкие лучики звезд.
Олег дошел до конца участка. У дороги, как часовой, стоял большущий куст татарника с лилово-розовыми цветами. Сейчас он не видел его, только угадывал. Протянул руку и тотчас отдернул — в палец вонзилось крохотное копье. «Ишь ты! — беззвучно рассмеялся Олег. — Защищается!» С тех пор как прочел «Хаджи Мурата», он всегда с уважением смотрел на это сильное, живучее растение.
Хотел уже повернуть и идти навстречу Сеньке, как вдруг за татарником, в балочке, услышал шорох. Зажав корнет под мышкой, Олег присел у куста. Шорох повторился. Еще. Совсем-рядом…
— У-у-у, будь ты проклят, собака! — послышался сдержанный выкрик.
По кусту хлестнули чем-то раз, другой, третий! На голову посыпались листья. А тот, что ругался, обошел куст, остановился совсем рядом с Олегом, будто прислушиваясь. И уверенно зашагал по дороге.
«Зачем он тут ночью?.. До железной дороги километров шесть. До хутора почти столько же… Окликнуть?.. А вдруг у него оружие?.. Главное, куда он пойдет? Тревогу поднять я всегда успею, — думал Олег, бесшумно крадясь за неизвестным. И вдруг мелькнула мысль: — А Сенька! Ведь он не знает. Напорется прямо на этого!» Свернув с дороги на Третье поле, Олег надел чувяки и по жесткой, как проволока, стерне помчался, обгоняя идущего незнакомца. Сделав порядочный крюк, вернулся на дорогу и нос к носу столкнулся с Семеном.
— Топает там какой-то! Беги предупреди объездчика!.. Наверно, к скирде подбирается. Дуй во всю мочь!
Сенька рванул с места и исчез в темноте. А Олег, боясь столкнуться с неизвестным, осторожно пошел ему навстречу.
Зрение у Олега отличнейшее. И все равно чуть не налетел. Неизвестный стоял. Видно, хотел сориентироваться. Потом присел и, очевидно, разглядев что-то, зашагал между копнами.
И тут Олег потерял его из виду. Бежать сломя голову нельзя: он может прятаться за любой копной. Нужно выждать… Томительно тянулись минуты. Олег изо всех сил всматривался в ночь, но ничего не видел. Ждать больше нельзя! Он отполз назад и, снова сделав большой крюк по стерне, прямо перед собой увидел темную громаду скирды. Крадучись, пошел вдоль нее. Завернул за угол. Невольно вырвался крик:
— Ты что же, гад, делаешь?!
В десяти шагах от него перед скирдой на коленях стоял человек со жгутом горящей соломы в руках.
Неизвестный вскочил. Выронил факел. И, наверно, разглядев, что перед ним всего мальчишка, кинулся на Олега. Олег промедлил лишнюю секунду, не мог оторвать глаз от огня. Опомнился, когда здоровенный молодой мужик был от него в двух шагах.
— Я тебя, собачье отродье, своими… — прорычал мужик.
Но Олег уже собрался, напрягся, как стальная пружина, и под протянутой рукой с толстыми растопыренными пальцами, пронырнул мужику за спину. Подскочил к горящему жгуту соломы, отшвырнул ногой, пробежал еще несколько шагов. Над головой, обдав ветерком, со свистом пролетело что-то.
«Палку, гад, бросил!» — подумал Олег и, не выпуская мужика из вида, вскинул корнет к губам…
Сенька не знал, как долго бежал он по дороге, пока чуть не налетел на лошадиную морду.
— Каво тут носить?! — раздался строгий оклик.
— Дяденька… Объездчик!.. Там, там!.. Кто-то к скирде подбирается! — еле выговорил Семен.
— Там?.. Ага!.. Хорошо!.. Я щас! — объездчик повернул лошадь и, хлестнув ее, поскакал в противоположную сторону.
— Куда вы?! Не туда!.. Назад! — кричал вслед Явор.
Но объездчик не остановился. Замер вдали стук копыт. Сенька без сил опустился на землю. Что делать?.. И вдруг услышал звук трубы. «Тревога! Тревога!» — торопливо выбрасывал в ночь корнет Олега. Там что-то случилось! Теперь Семен знал, что делать. Он должен быть там, рядом с Олегом! Изо всех сил побежал на звук трубы.
Корнет смолк. «Может, там его уже…» — со страхом подумал Семен и остановился. Шло время, а вокруг было тихо. И вот — наконец-то! — опять прозвучал торопливый сигнал тревоги.
— Живой! — обрадовался Явор и вдруг в стороне, где должна быть скирда, увидел огонь. Пламя рвалось к небу.
— По-до-жгли-и! — закричал Семен и, не разбирая дороги, побежал прямо к огню. Спотыкался о кочки, падал, поднимался и бежал снова. В стороне промелькнули силуэты двух всадников и скрылись за освещенной заревом скирдой…
Услышав звук трубы, поджигатель побежал к балке. Олегу было не до него. Отброшенный огонь по стеблям рассыпанной вокруг соломы желтыми змейками рванулся снова к скирде. Олег топтал их ногами, сорвав с себя куртку, хлестал по ним. Но едва, стреляя искрами, издыхала одна змейка, Как другая, третья делали скачок вперед…
Вот уже пылает солома у самой скирды. Закурились крайние снопы. Олег кинулся, чтобы выдернуть их. Обжег руки. «Палка! Нужна палка!» — подумал он. Рванулся назад. Подобрал то, чем кинул в него поджигатель. Это оказался толстый стальной прут. Еще и лучше! Он стал втыкать прут и выворачивать из кладки дымящиеся, вот-вот готовые вспыхнуть снопы, отбрасывать их подальше. Но пока ему удавалось вырвать один сноп, тут же начинали дымиться соседние. А те, что отбросил, на ветерке вспыхивали свечками. Но он кидал и кидал, как машина…