Остаётся задаться вопросом: как кто-то мог чего-то от меня хотеть? Да на меня стоило только посмотреть, чтобы залиться слезами жалости. «Но я до сих пор жива и не умираю от заражения крови или какой-либо инфекции. У меня нет серьёзных переломов, и я уже могу ходить. А раны заживут, и голова пройдёт, рано или поздно», – я улыбнулась отражению и, поддавшись какому-то наитию, быстро сунула голову в воду. Вода была очень холодная, но такая освежающая и живая, что, вынырнув, я завопила диким голосом. Мне хотелось жить!
Оказывается, всё это время, пока я общалась с водной стихией, мой Нянь сидел позади и держал меня за ноги. Оглянувшись на него, я поняла, что мальчик слегка в шоке от такого поведения. От воды он оттащил меня практически силой и, усадив на ближайший камень, начал снимать мою рубашку. Я сперва не поняла зачем, но увидев, как он ловко развязывает повязку, догадалась. Он решил проверить, как там всё заживает.
Из того, что можно было увидеть, выходила неприятная картина. Моё правое плечо было порвано, а точнее, разорвано в клочья. Грубые швы, с ёжиками торчащих ниток, начинались от локтя и, проходя вдоль ключицы, достигали основания шеи. Багровые кровоподтёки и синяки дополняли образ. Смотреть было страшно, и я отвернулась. Выступили слёзы, но всеми силами я старалась не заплакать. А это я ещё ногу не видела. Там то же самое, судя по ощущениям, если не хуже.
Что же со мной такое случилось, что я оказалась неизвестно где, в компании каких-то бандюганов, говорящих на непонятном языке? Аварию я помнила до того момента, когда машина въехала на мост, а через несколько секунд удар… «бусик» закрутило, крики людей, сидевших сзади, визг тормозов, потом ещё удар и открывшаяся прямо передо мной дверь. Очень похоже, что в неё меня и выбросило, а дальше чернота и пустота. А уже потом лес, деревья, ощущение боли и опять я проваливаюсь куда-то и лечу в темноту. Одни вопросы и никаких ответов.
Из-за почти непрекращающейся тупой головной боли соображалось туговато, но в целом чувствовала я себя уже не так плохо. Пока я сидела в горестных мыслях, Нянь осмотрел, что хотел, и прощупал некоторые места вокруг моих ран. Я сидела спокойно, лишь слегка морщилась от боли. Парень, довольно хмыкнув, обрядил меня обратно в повязки, и мы потопали назад.
Когда мы вернулись к землянке, я, не дойдя до входа, бухнулась на травку и, прислонившись к бревенчатой стене, перевела дух. Больная нога разболелась ещё сильнее, голова гудела, дыхание сбилось, и накатила слабость. «Да-а-а, слаба ты, старушка, слаба… – посетовала я. – Ну ничего… Руки-ноги целы, голова на месте, хоть и болит, переломов нет, а мясо нарастёт. Главное, что до сих пор жива и чего-то плохого мне никто ещё не сделал. Нянь, наверно, с того света вытащил, подлатал как мог, заботится как умеет. Всё очень даже неплохо: как-нибудь, потихоньку-помаленьку, выкарабкаюсь и разберусь во всём, всё выясню, рано или поздно. А пока надо выздороветь».
В подтверждение моих мыслей Нянь сходил в землянку, принёс плошку с коричневой горькой бурдой и протянул мне. Скривившись, я выпила. Эх, знала бы я тогда, чем он меня поит, то не кривилась бы, а добавки просила! Приняв пустую плошку, парень присел рядом. Он внимательно рассматривал моё лицо, волосы, а потом взял мою ладошку в свои руки и начал успокоительно и мягко поглаживать, при этом что-то говоря по-своему. Как хотелось понять, что он говорит! Я сидела и просто смотрела на него.
Глава 4
После этого первого «выхода в свет» я проспала почти сутки. Проснулась от голода, потому что снилась мне еда. Во сне я видела себя в гостях: сижу за огромным столом, заставленным всякими деликатесами. Вокруг люди: едят, пьют, громко разговаривают. Я пытаюсь что-то съесть или выпить, но ничего не выходит. Я накалываю на вилку сочный кусок мяса, а в рот попадает только вилка, пытаюсь глотнуть из хрустального бокала, а ничего не льётся. Я злюсь, начинаю хватать с тарелок руками, но до рта ничего не могу донести и вместо вкусных котлет ловлю лишь воздух. От полного бессилия и волчьего голода я беру большую вазу, разбиваю её о пол и просыпаюсь…
Кроме Няня, в хижине никого не было. Он сидел возле очага и что-то помешивал в котелке. От аромата ухи потекли слюни. Заметив, что я проснулась, он улыбнулся, на щеке появилась симпатичная впадинка, которая так мне нравилась, и, показав рукой на котелок, как бы спросил: «Хочешь?» Я бодренько закивала. В меня влезло: миска потрясающе вкусной ухи и две небольшие рыбины. Всё это время юноша сидел напротив и наблюдал за моим завтраком с довольной улыбкой.