Давно уже подрубил татарский мурза Андрюхе-кожемяке топорище. Осерчав, навалился Андрюха на мурзу, сломал ему шею своими ручищами, отобрал саблю. Машет теперь Андрюша саблей татарской. Увидал он, что окружают татары князя Дмитрия. В тесноте великой уж едва может князь мечом отбиться.
- Держись, князь! К тебе иду! - закричал Андрюха и бросился к нему на подмогу, да не заметил, как, визжа, кинулся на него с коня татарин. Взлетел за лопаткой у рязанца кривой татарский нож. Упал Андрюха, успел прошептать только:
- Больно кусаются комарики татарские!
Наседают татары. До сотни их против каждого ратника передового полка. Тает полк.
Вот уже и Юрка погиб, повиснув на татарском копье, и инок Ослабя, шепча костенеющими губами молитву, скрылся под горой татарских тел.
Оглянулся князь Дмитрий на Ослабю да не увидел его.
- Эх, - молвил, - не уберег я иноков Сергиевых! Что теперь скажу Сергию?
Сверкнула над головой у московского князя татарская сабля. Свесился к нему с седла плосколицый мурза. Не успел Дмитрий в тесноте мечом заслониться. Ударила его татарская сабля по островерхому шлему. Упал князь...
Полегла костьми пешая русская рать Передового полка, полегла конная. Разбили татары Передовой полк, врубились в ряды Большого полка, осыпали его стрелами. Задыхаются ратники в густой свалке, да не могут расступиться теснота великая на поле.
Ржали, метались, грызли друг друга и людей раненые кони. Упавших сразу затаптывали, раненые, кто не способен был встать, оказывались погребенными заживо под грудой тел. Многие умирали под конскими копытами. Тут уж было не до военного искусства. Сражающиеся хватали друг друга левыми руками за щиты, отгибали их, а правой рукой наносили колющие удары мечами. Трава была скользкой от крови.
Пишет летописец, что копья ломались как солома, пыль закрывала солнечные лучи, стрелы сыпались дождем, мечи сверкали молниями. Люди падали, как трава под косою, кровь лилась как вода и текла ручьями. Вышла от крови из берегов река Непрядва. Кони спотыкались о горы тел, покрывающих все поле битвы.
Продвигаясь вперед в жаркой сечи, татары досеклись до великокняжеского стяга и подрубили его. Рухнул алый стяг со Спасом Нерукотворным. Стон прошел по воинству русскому. Защищая стяг, пал бездыханным храбрый боярин Бренко. Поскакали гонцы к Мамаю хвастать, что убит русский князь Димитрий.
Настал страшный час. Казалось, еще немного - и одолеют татары, задавят числом русское воинство.
Но, видно, помогли заступничество Пречистой Богородицы и молитва преподобного Сергия. В самый день битвы молился Сергий со всей братией о даровании победы и, видя особым просветлением перед собой поле бранное, поминал по имени всех павших воинов.
Князь Глеб Брянский и Тимофей Вельяминов со своими поредевшими полками остановили продвижение татар в центре. На правой же руке Андрей Рязанский не только выдержал напор татарских полчищ, но даже стал их одолевать.
Ударила стрела татарская в княжеский щит, отскочила. Пристал на стременах Андрей Рязанский, взмахнул мечом, обрушился с конницей своей на татар:
- Вперед, братья! Отомстим на смерть князя Дмитрия!
Думал Андрей, что погиб московский князь.
Стали таять передовые татарские силы. Повернули татары коней, отступили.
Увидел это Мамай с Красного холма, рассвирепел. Подскакал к нему гонец.
- Что не разбили еще московского ослушника?
- Нет, хан. Гибнут наши лучшие воины! Пали уж твои любимые мурзы! - в страхе ответил гонец.
Толкнул его в гневе Мамай ногой. Взмахнул он платком, бросил на русских свежие татарские тысячи, что были у него в резерве. Не только татар в бой послал. Бросил Мамай на русских половцев, черкесов, бессерменов, ясов, кавказских евреев, армян, что были у него в войске. Обещал им богатый обоз и всё имущество павших воинов на разграбление.
Понеслась с диким гиканьем лава. Храпят кони, блещут сабли, летят дождем стрелы. Пригнулись к седлам ловкие мамаевы тысячники. Развеваются полы их халатов.
Велел хан своим отрядам врубиться в левое крыло русских сил и разбить его совершенно. Стремится Мамай, уничтожив левое крыло, пробиться в тыл. В спину ударить Большой полк.
Страшный бой закипел на левом крыле. Свежие полчища татар устремлялись сюда одно за одним. Таяли ряды русских воинов. Пали один за другим все храбрые белозерские князья. Подалось назад левое крыло. Задыхаются русские воины. И неба не увидеть им - закрыто оно стрелами татарскими. Сразят двух татар - на их месте десять новых появляется. Сразят десять - сотня вырастет.
Большому полку угрожала теперь опасность быть обойденным сбоку и с тыла. Теснили его татары, припирали к Непрядве, отрезали от Дона.
Стоит в Зеленой Дубраве без дела засадный полк - отборная русская конница. Спешенные дружинники, укрытые в лесу, держат под уздцы коней. На высоких дубах сидят сторожевые, закрывают глаза от солнца, смотрят.
Нетерпеливо ходит взад-вперед князь Владимир Андреевич Храбрый. Кричит сторожевому:
- Что молчишь, Кузька? Что видать?
Отвечает глазастый отрок Кузька:
- Вижу, как теснят татары русских ратников. Тают наши полки. Князья Белозерские пали.
- Откуда знаешь?
- Вижу, как проскакал конь гнедой с золоченым седлом. То младшего белозерского князя конь.
Стискивает Владимир Андреевич рукоять тяжелого меча. Кидается к воеводе Боброку.
- Что ждем, воевода? Братья наши гибнут. На подмогу скакать надо!
Сидит воевода Боброк на серой своей лошадке, шлем с шишаком в руках держит.
- Рано еще, - отвечает.
- Как рано?
Снова подбегает Владимир Андреевич к дубу:
- Что видать, Кузька?
- Беда, князь! Падают червленные русские стяги. Скачут сюда татары, в тыл нашим заходят.
Уже и без Кузьки слышит Владимир Андреевич гиканье и победные крики татар. Всё ближе они, ближе.
Вскакивает Владимир Серпуховской на коня.
- Выступаем, Боброк! Али струсили?
- Не горячись, княже. Скоро и наш через настанет, - отвечает Боброк.