— Верно, — отвечал Гулиа. — Это так. Но вы, значит, вовсе отрицаете миграцию?
Один крупный академик, читавший в Сухуме лекцию, на этот вопрос ответил:
— Да.
— А Чингисхан? Разве не покрыл он гигантское расстояние вместе со своими соратниками?
Академик был слишком догматичен, чтобы ответить на этот вопрос, не греша против истины. А Гулиа категорически утверждал: «Нынешние абхазцы жили испокон веку в нынешней Абхазии, то есть в бывшей Колхиде…» Это важная мысль. Стало быть, абхазцы вышли из Египта очень давно. Гулиа полагал, что это могла быть часть войск Рамзеса II, ведшего войны с хеттами чуть ли не у границ Кавказа. Гулиа высказывает любопытную мысль, которую в то время никто и слышать не хотел (я имею в виду его критиков). Вот она: «Влияние Хеттской империи простиралось… и на Закавказье, и хетты могли этих переселенцев из Африки поселить сюда, в прибрежную полосу…»
Давайте проследим эту мысль: египтяне, возможно, их войска, — частично, разумеется, — оседали в Хеттском государстве. Отсюда эти племена — второй этап — могли проникнуть в Колхиду. Неспроста поместил Гулиа в конце своей книги карту Хеттского государства — не Египта, а именно Хеттского государства! Гулиа очень интересовался хеттами и высказывался в том духе, что связь между хеттами и абхазцами неизбежна, что такая связь абсолютно естественна. Он еще и еще раз повторяет: «…мы полагаем, что абхазцы суть часть семьи колхов; колхи же, как мы сказали выше, вышли с юга, в конечном счете из Египта и Абассии…» Хочется, чтобы вы еще раз хорошо представили себе конец книги: рядом с картой Абхазии — карта Хеттского мира! Символично, не правда ли?
Однако подчеркиваю: никто не обращал внимания на эти карты, на связи с хеттами. И все критики били в одну цель: в египетское происхождение абхазцев. Хетты заодно отбрасываются вместе с египтянами. Ни те, ни другие ничего ровным счетом не, значат для историков-догматиков, поскольку для них нет и не может быть никакой миграции, на каковую обрушивается многоголосая анафема. Положительное отношение к вопросу о миграции автоматически вызывало политическое обвинение в принадлежности к буржуазной науке, к буржуазности. Гулиа в те времена, что называется, ходил в буржуазных националистах. Правда, это не помешало награждению его грузинским республиканским орденом Героя труда (1929 г.), но и радостей больших не доставило. Я в течение многих лет был свидетелем ожесточенных споров вокруг «Истории Абхазии». Даже с высоких трибун различных съездов и совещаний нередко делались выпады против этой книги и ее автора. Один из тогдашних руководителей Абхазии заявлял, например: «Писания Гулиа, Чанба и Ашхацаа у нас подверглись резкой критике, как немарксистские…» А другой публично высказался так: «Он десять лет писал историю Абхазии от Адама и доказывал, что абхазцы происходят из Абиссинии, а в Абиссинии жили эфиопы. Значит, выходит, что абхазец произошел от эфиопа. Пускай Гулиа сам будет трижды эфиоп». (Должен заметить, что в то время интеллигентов не особенно баловали. Гулиа на протяжении многих лет не слышал ни одного теплого словечка от официальных лиц. Но это, к сожалению, была не только его участь.) Однажды отец, разгневанный обвинениями в национализме, сказал одному партийному работнику (безвозвратно исчезнувшему все в том же 1937 году):
— Так в чем же наш национализм, да еще буржуазный?! Порой я думаю, что вам просто-напросто хочется запугать интеллигенцию, сковать ее действия. Только непонятно — зачем?
— Бог с вами, Дмитрий Иосифович!
— Кстати, мне и бога вспоминают. Тут один горе-критик даже к «Ходжану Великому» придрался. Да если мы с этой странной меркой по мировой литературе пройдемся, от нее одни ножки да рожки останутся!
— Нет, этого мы делать не будем.
— А почему? Хотите знать правду? Потому, что вы из Сухума до нее не дотянетесь. Вам этого попросту не разрешат.
Ортодокс повторял заученные зады:
— Мы должны бороться против великодержавного шовинизма и местного национализма.
Гулиа весь клокотал:
— Ну и хорошо, боритесь! А при чем здесь мы? Нас всего около ста тысяч. Прошу не забывать этого. Воинствующий национализм должен ставить перед собой какие-то задачи, хотя бы теоретически. Кому, какой национальности могут угрожать своим господством абхазцы? Нас даже в собственном доме меньшинство. Нам будет туго без русских, грузин, армян, греков. Против буржуазного национализма надо бороться. Это верно. Но для этого прежде всего надо иметь националистов. Не путайте сплочение народа вокруг собственных культурных задач с национализмом. Нет, мне непонятен «национализм» стотысячного народа, едва обретающего самосознание. Здесь пахнет начетничеством и недомыслием!
Отец стучал палкой о тротуар (беседа шла на улице). Они ни до чего не договорились…
Но вернемся к «Истории».
Основную мысль тогдашних критиков «Истории» выразили Захар Агрба и Арсений Хашба. В предисловии к книге Анатолия Фадеева они язвительно писали о Гулиа: «Свои взгляды о происхождении абхазцев… полностью заимствует из арсенала буржуазной «теории» миграции, разоблаченной сейчас до конца трудами академика Марра, академика Мещанинова и др…» (А все-таки было великое переселение народов или нет? Орды Батыя гуляли по приволжским степям или нет? Аттила скакал по Европе или нет?) Фадеев ниоткуда «не выводил» абхазцев. Они произошли прямо из глины на том самом месте, где живут и поныне. В полном соответствии с его концепцией в предисловии, уже цитированном, мы читаем; «Нет никаких оснований выводить абхазцев из Египта, из Абиссинии, из Австралии, из Огненной Земли… ибо абхазский народ сложился путем скрещения племен… в пределах Кавказа».
Я не хочу утомлять читателя рассуждениями об истории Абхазии и тех перипетиях, которые претерпевали исторические факты в руках поразительных смельчаков. С тех пор прошло немало лет. И вот однажды Гулиа написал письмо ученому совету Абхазского института языка, истории и литературы с предложением переиздать «Историю Абхазии», ставшую совершенной редкостью. В этом письме он, собственно говоря, изложил суть предисловия ко второму изданию (ежели оно будет осуществлено). Он особо подчеркивал: «Если бы эту книгу я писал сейчас, то некоторые вопросы, затронутые в ней, в частности вопрос египетско-абиссинского происхождения абхазцев, вряд ли трактовались бы мной с такой определенностью». И это понятно: шли годы, накапливался материал, особенно археологический, которому Гулиа придавал первостепенное значение, рождались новые теории, проверялись старые взгляды. (В работе «Сухум не Диоскурия» Гулиа писал: «Странно, когда ученые и исследователи пишут и говорят о Диоскурии, не слыша даже звона лопаты археолога».)
Ну, а как стоит нынче вопрос о происхождении абхазцев? Со времени выхода «Истории Абхазии» прошло более тридцати пяти лет. Что же определилось за эти годы? Недавно в Сухуми вышел коллективный труд абхазских и грузинских историков. В нем мы читаем: «Историко-археологическими данными устанавливается, что в древности (с конца III тысячелетия до н. э.) происходило передвижение племен абешла-кашкайской группы из Малой Азии на Западный Кавказ». (Кашки — абешла рассматриваются как один из предков абхазского народа.) Миграция?.. Разумеется. А иначе что же это такое — передвижение?
Я понимаю, что выводить абхазцев из Малой Азии или же «транзитом» везти их через Малую Азию не одно и то же. Но Гулиа тоже смотрел на юг. Это направление совпадает с тем, которое утверждается новейшей теорией. (С большим удовольствием отсылаю читателей к талантливо написанной книге доктора исторических наук Зураба Анчабадзе «История и культура древней Абхазии», вышедшей в Москве в 1964 году).
Еще раз подчеркиваю: обо всем этом я говорю более или менее подробно только потому, что все это факты биографии Гулиа. И только с этой точки зрения интересуют меня исторические взгляды Гулиа.
Я забежал далеко вперед. И началось это на том месте, где я рассказывал о блаженной поре нашего детства. Нам было неважно, что ели мы мало, что ходили в отцовских обносках. Нас мало смущал молчаливый гнев отца, когда он смотрел на нас сверлящим взглядом (он не терпел даже малолетних шалопаев). Мы частенько грешили дурацкими выходками (это я понимаю только сейчас). Книг у нас дома было много, и мы могли делать с ними все что угодно. Даже читать. Все-таки обходились с ними по-божески. Это мать учила нас бережному обращению с книгой.