Нас, детей, конечно же, под надзором Китти, отправляли спать. Перед сном нам надлежало стоя на коленях молиться. Молитва звучала так: «Боженька, милый!
Пошли здоровья маме, папе, Китти, Лизе, всем тетям и дядям, во имя отца и сына и святого духа. Аминь!»
Помню грандиозное торжество — день рождения моей мамы еще в старой квартире в ноябре 1922 года. Было много гостей, подарков и множество хризантем. Мы, дети, выучили написанное отцом в честь этого события стихотворение и утром его декламировали:
Милой маме в День рождения
Мы приносим поздравления,
И желаем счастья ей
И счастливых много дней!
Дети, мы тебя так любим,
Никогда не позабудем,
И всю жизнь будем ласкать
Обожаемую мать!
Очевидно, поэтический дар не относился к сильной стороне талантов моего отца.
Чтобы ввести читателя в атмосферу того времени, самый расцвет которого предшествовал моему рождению дет на пять, лучше всего прочесть шутливое стихотворение) моего двоюродного племянника Алика Шахбудагова, который был старше меня лет на пятнадцать, пережил бакинские ужасы и недавно скончался.
Сага об армянских Форсайтах
«Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой».
А. Пушкин
Из дальних странствий возвратясь,
Один богатый господин,
Чтоб не ударить лицом в грязь,
В Тифлис вернулся не один.
Он из немецкой грозной пасти
Увез красавицу жену,
Собачку Пунчик желтой масти
И дочку Лизочку одну (фото 32).
Их всех встречали на вокзале:
Татузов, Бога и Цако,
А позже, днем, в красивом зале
Текло шампанское «Клико»,
Весь клан могучий Алиханов
Пришел, невестку чтоб почтить,
Под звон наполненных бокалов.
Посплетничать и посудить.
Вот важно в кресле развалился
Сам дядя Костя — патриарх.
Он овдовел, но не женился,
Как наш приезжий вертопрах.
Всю жизнь свою был занят делом.
Открыл в Тифлисе «Санитас».
Где даже можно было смело
Купить отличный унитаз.
Построил для музшколы зданье.
В котором, это не секрет.
Всем меценатам в назиданье
Висел большой его портрет.
Вот разместились на диване
Все сестры, а числом их пять.
Приехал их любимец Ваня,
Вот будет в нарды с кем играть!
А сестры — Оля и Аннета,
Краса и гордость этих стен,
Меньшие — Соня и Лизетта
И среди них еще — Элен.
У всех сестер свои таланты:
Хозяйкой Оленька слыла,
За Лизой увивались франты,
А Соня модницей была.
В историю вошла Елена,
Среди цехов ее завода.
Трудился честно и бессменно.
Смурной отец «вождя народов».
Аннет — супруга генерала,
Г роза детишек и прислуг,
Семью в своих руках держала.
Соседей приводя в испуг.
Со старшими пришла их смена:
Григри, и Кока, и Люси,
Володя, Женечка, Елена…
Всех перечислить не проси.
Мужья здесь были чудных дочек:
Оганов, Саша, Исико.
О них писалось много строчек,
Их знали даже далеко,
Итак, вернувшись из Берлина
В свой двухэтажный особняк,
Зажил без горестей и сплина
Тифлисский знатный мокалак.
Хоть он и не имел работы.
Но покупал жене бижу.
Конечно, были и заботы,
О них я ниже расскажу.
Он думал о продленье рода,
Родил еще двух сыновей.
В обоих чувствовалась порода —
Шумливей не было детей,
Девицу Настю в дом призвали,
С оплатой в 25 рублей.
Вся жизнь была как в высшем свете.
Какой тут может быть вопрос?
Заботился об этикете
Армянский мажордом Петрос.
А чтобы с улицы плебеи
Не заслоняли бы небес,
Одетый, правда не в ливрею,
В дверях стоял портье Нерсес.
Хотя балов и не давали,
Но без людей дом не пустел,
А чтобы гости не скучали,
Хозяин им романсы пел.
Об «un jeune homme gui vient se pendre
Боюсь неверно написал,
Про девушку au coeur si tendre»,
Я в детстве сам его слыхал.
В Коджорах проводили лето,
И ежедневно, в любой час
С балкона было слышно это:
«Я пики, черви, а я пасс».
Ну, словом, жизнь была, как сладость,
Кругом любовь, от всех почет,
Детишки им росли на радость,
А в банке рос текущий счет…
Но все исчезло безвозвратно:
И дом, и счет, портье Нерсес.
Я думаю, что всем понятно,
Что время истекло чудес.
На этом я кончаю сагу.
Не время отвлекаться вам,
К чему мне зря марать бумагу,
Дальнейшее ты вспомнишь сам.