Кинто едет в поезде и беседует с попутчиком.
Попутчик спрашивает:
— Скажи, Тифлис большой город?
Кинто: — Москву знаешь? В Тифлисе на один фонарь больше…
— А Кура большая река?
— Неву знаешь? В два раза шире…
— Говорят, у вас пчелы крупные?
— Да, очень крупные, почти как кошка…
— Какие же у вас ульи?
— Ульи, как ульи. Обыкновенные.
— Как же ваши пчелы-кошки залезают в обычные ульи?
— Надоел прямо. Как, как? Пищит, пищит и лезет.
Жанровая сценка:
Сико идет по улице с двумя арбузами в руках.
— Послушай, милейший, — останавливает его приезжий человек, — подскажите, где здесь у вас полицейский участок?
— Возьми, дорогой, на минутку эти арбузы, — просит Сико. После чего, поднимая обе освободившиеся руки с растопыренными пальцами выше головы, темпераментно отвечает: — Вах! Откуда я знаю, где полиция, когда прохожу мимо — отворачиваюсь. Давай арбузы!
Существует оригинальный танец «кинтаури», полный смешных телодвижений и озорства. При всем том «стиль» кинто не допускал улыбки, что придавало его образу дополнительную долю комизма.
Известно, что еврейские анекдоты выдумывают и лучше всех рассказывают сами евреи. Во всяком случае, до «периода восстановления национального самосознания» было именно так. Авторами армянских анекдотов, загадок и смешных историй были армяне. Сами же над собой смеялись, и некому было на них обижаться и требовать сатисфакции.
Приведу несколько из них, ибо они характеризуют веселую, непринужденную атмосферу города моего детства.
В армянском театре идет «Отелло». Дездемона роняет платок. С галерки Карапет, пытаясь предотвратить будущую драму, кричит: «Дездемона! Дездемона-джан, ты платок потеряла!»
— Что за шум в соседней комнате?
— Ничего! Это мой дядя сыр кушает.
Загадки:
— Что такое: черные очи, белая грудь?
Ответ: Карапет во фраке.
— Почему Карапет перед сном надевает галстук, тушит свет, хлопает дверьми, затем снимает туфли, на цыпочках идет к кровати и ложится спать?
Ответ: Он обманывает клопов, чтобы они думали, что Карапет пошел в театр.
А вот пара азербайджанских анекдотов, которые были, скорее всего, взяты прямо из тифлисской жизни. В школе идет опрос учеников:
— Так сколько будет дважды два? Вот ты скажи, Исмаил.
— Восемь!
— Ах, ты совсем дурак, Исмаил! Урок совсем не учишь. А ну ты скажи, Мамед, ты хороший мальчик.
— Семь, господин учитель!
— Совсем плохо! Не знаешь урок! Кто сам знает? Ты, Керзум Али? Ну, говори, что ты знаешь?
— Шесть!
Учитель огорченно качает головой:
— Сколько раз я учил вас. Дважды два — четыре! Четыре! Самое большее — пять!
Русский инспектор пришел в азербайджанскую школу, чтобы проверить, как идет преподавание русского языка. Сопровождающий его учитель, предваряя проверку, говорит:
— Русский язык знают очень хорошо!
Инспектор, входя в класс, задает вопрос:
— Дети! У кошки есть хвост?
В ответ полное молчание. Инспектор смотрит вопросительно на учителя.
— Разрешите, я сам задам ваш вопрос? — спрашивает он у инспектора.
— Пожалуйста!
— Деткум! Кошкум хвостум естум?
Класс хором отвечает:
— Естум, естум, естум!
Учитель спрашивает:
— Гдестум?
Класс отвечает:
— На самом заднем местум!
Манеры и озорные шутки кинто, которые были духом старого города, проникали и в высший «сололакский» тифлисский свет, и тогда возникали забавные истории.
На благотворительном вечере для сбора средств в помощь армянским беженцам княгиня Воронцова в сопровождении лакеев обносит гостей, «продавая» каждому бокал шампанского. У одного из лакеев поднос с бокалами, у другого — поднос, на который кладутся пожертвования. Очередь доходит до Манташева. Выпив бокал, кладет на поднос десять рублей. Княгиня, не удержавшись, попеняла скаредному миллионеру: «А вы знаете, что Ваш сын Лева только что заплатил сто рублей!»
На что находчивый богач ответил: «Ваше сиятельство, если бы у меня был такой отец, как у моего сына, я бы и тысячи не пожалел!»
Шутки старого Тифлиса демонстрировали веселый нрав, острый ум и взаимную национальную терпимость его обитателей.
О мойщиках ковров. К лету, чтобы уберечь ковры от моли, их убирали, но, следуя традиции, до этого их следовало мыть. А в районе Сололак у богатых людей ковры были большие и драгоценные. По рекламному крику: «Каври мее (моем ковры)!», в дом прямо с улицы приглашался тюрок, который с подручным и уносил с собой персидские ковры.