В bar’e я выпил стаканчик ginger’a[243] со льдом из соломинки — нечто вроде нашего меда. Веселые фламанцы пели: одна совсем молоденькая, другая постарше, по-французски и по-английски, очень музыкально. Потом пел, похуже, какой-то Hippolyte и, наконец, еще другой кто-то комическую английскую песенку.
12 января, суббота
Встал в 8 ч[асов]. Перевел часы на полчаса назад. На море туман и тихо. На горизонте полоса оранжевато-красного цвета. Смотрел на вывешенной карте начертанный путь, нами пройденный: вчера сделали 293 мили. Вчера вечером написал открытое письмо Христине Степановой. Вчера же, выйдя на минуту на палубу, видел Большую Медведицу в необычайном для нас положении. Сегодня до завтрака и после него работали: к 6-ти мы кончили список для каталога. После обеда читал «Jeremy and Hamlet»[244], потом «Marley’s Ghost»[245] Диккенса. Менял сегодня деньги: за 2 фунта мне дали 8½ долларов. Спать лег после 10-ти.
13 января, воскресенье
Встал когда не было еще 8-ми часов, прогулялся по палубе. Сегодня не качает.
Написал письма: Мифу, Ксении Поляковой в Лондон, Русеньке в Петербург. Читал «Jeremy and Hamlet». С Грабарем корректировал текст каталога. Около 4-х часов перед сумерками подъехали к земле, в бухту Halifax’a. Американская земля произвела на меня грустное впечатление — она какая-то чуждая и по формам, и по краскам. Мрачно, кое-где лежит снег. К нашему Belgenland’у причалил небольшой пароходик из Halifax’a — Halifax около версты от нас — и долго стоял. Потом всех нас, пассажиров, провели в столовую — мы шли длинным хвостом, и нас пересчитали. Когда я вышел на палубу, было уже темно, в воде красиво отражались огни далекого Halifax’a — эффект à la Whistler[246]. После двухчасовой остановки пошли на Нью-Уорк. После обеда и до 11-ти ч[асов] вечера я с Грабарем проверял каталог.
14 января, понедельник
Спал отлично. Совсем не качает. Работал с Грабарем над каталогом — над его англ[ийским] текстом. Я переводил с русского на англ[ийский] маленькие биографические заметки о художниках. За обедом Ив[ан] Ив[анович] Трояновский, чтобы отметить окончание нашей работы, поставил нам 3 бутылки вина: Sauternes, Rüdesheimer и Pommery. Грабарь довольно бестактно не хотел принять это угощение — у него с Трояновским уже нелады. За завтраком я также пил Rüdesheimer — это перед американской prohibition[247]. Написал по откр[ытому] письму Анюте и Мих[аилу] Вас[ильевичу] Кралину.
15 янв[аря], вторник
Встал около 7-ми часов. Пассажиров опять собрали, опрашивали и записывали. В 9 ч[асов] был последний lunch, во время стоянки. Около 10-ти двинулись и медленно стали приближаться к Нью-Уорку. Немного морозно, солнце светит сквозь легкий туман. Проехали мимо статуи Свободы. Потом справа показались красивые туманные силуэты City Hall’a[248], Woolworth и Singer Building’ов. Вид этот очень особенный. По воде во все стороны плыли пароходики и плоты необычайной формы. К 11-ти часам были у пристани, осмотр прошел совершенно гладко — ничего не осматривали. Сели на taxi и поехали в выбранный нами Prince George Hotel. Комнат не оказалось в нем, и наш taximan[249] свез нас в другой — Grand Union Hotel, сравнительно маленький. Хозяин его очень любезно нас принял, долго с нами говорил и давал нам советы. Разместились мы в номере из 3-х комнат с одной ванной: я один в гостиной, Трояновский с Захаровым, Грабарь с Виноградовым. Я рад, что буду спать наконец один. В отеле позавтракали и после завтрака поехали по subway’ю[250] на почту. Я увидел и поразился им, замечательное здание Pennsylvania Station[251].
С почты — мне писем не было — поехали все на 136, Liberty Street к Жене Сомову: я поднялся по лифту в контору, а все остальные остались ждать внизу. Женя страшно мне обрадовался, обнимал и целовал меня. Поругал меня, что я ему не телеграфировал, говорил, что 4 раза ходил меня встречать, а сегодня был на pier’е[252], к которому пристает Cedric, рядом с пристанью Belgenland’a. Был и на пристани Belgenland’a после ухода всех пассажиров и в списке их увидел мое имя. Звонил во все главные отели, не догадался, конечно, об Grand Union’e. Моих спутников он тотчас же к себе пригласил, они поднялись. Передал нам всем письма и телеграммы. Мы долго с ним говорили. Оказалось, что сейчас он не имеет дела, и он предложил нам свои услуги по устройству выставки[253]. Тут же я с ним перешел на «ты».
245
«Призрак Марли»
253
Следует отметить, что Е. И. Сомов взялся за работу, не получая на первых порах никакого жалования. См. письмо К. А. Сомова к сестре А. А. Михайловой от 17 января 1924 г.