"Господи, не отвергай своих глаз от меня, не забывай, что я существую. Весь день вертолеты привозят мертвых. Одни трупы целые, другие разорванные пополам, третьи в мешках. Ярлыки, привязанные к ногам, к рукам. Глаза, которые больше не видят, белые губы, которые больше не будут целовать. Одних приносят на носилках, других привозят на автокарах, свалив в кучу, как мертвую рыбу..."{4} - эти слова из письма солдата Джона Мэрфи своей невесте, проживающей в штате Нью-Йорк, рисуют подлинные настроения среди интервентов, которые уже не верили не только в возможность победы, но и в то, что им удастся выбраться живыми из Вьетнама.
Поражения и тяжелые потери отрезвляюще подействовали на многих "джи-ай", которых к тому времени насчитывалось во Вьетнаме уже более полумиллиона. К их числу принадлежал и солдат Дэвид Паркс, автор предлагаемой читателю книги. Его судьба характерна для многих тысяч американских солдат, которые были спешно призваны в армию, обучены, а точнее - оболванены и посланы истреблять свободолюбивый народ. Его дневник обличительный документ, который нельзя читать без волнения, тяжкое обвинение империализму. Свидетельства Дэвида Паркса особенно ценны сегодня, когда усиливается борьба за прекращение агрессии США, когда, по выражению английской газеты "Сан", "перед судом всего мира предстала вся американская армия, ее система подготовки, жестокость".
Прежде чем отправиться на один год во Вьетнам, Дэвид Паркс более года проходит боевую подготовку, которая начинается с того, что он выслушивает наставления: "Отныне ты прекращаешь думать, парень. С этого момента за тебя думает твое начальство! Понятно?" Как это похоже на тех, кто в годы второй мировой войны поучал своих солдат: "Отныне за тебя думает фюрер!" Дэвида Паркса и его сослуживцев в учебном лагере в Форт-Диксе, а затем в Форт-Райли освободили от самих себя, вместе со штатским платьем содрали с них все человеческое.
Ежедневная долгая и изнуряющая муштра, беспрерывные тренировки, марши, парады имели целью научить солдат беспрекословному послушанию. Солдат должен стать автоматом, чтобы там, во Вьетнаме, быстро и точно выполнять любое приказание. "Ты неуклюжий идиот! - кричит сержант. - Ты находишься здесь, чтобы научиться убивать! А чтобы убивать, тебе нужна винтовка! Постарайся поскорее зарубить это себе на носу..."
"Не думай! За тебя думает начальство! Стой прямо! Молчать!" - повторяют инструкторы. "Час за часом они долбят нам, как нужно отдавать честь, как представляться офицеру, как говорить "сэр" , как подчиняться приказам - как стать роботом. И они правы, - сдается Дэвид Паркс. - Думать нет никакой необходимости... Теперь я начинаю понимать, для чего нахожусь здесь: научиться стрелять из этой винтовки и убивать все, во что буду целиться".
Этого и добивалось от него командование, которое к тому же не упускало случая напомнить Парксу, что он негр - человек "второго сорта", посылая его на самые грязные работы. Паркс и с этим мирится. Начальство пришло к выводу, что он готов убивать. Кого и за что - этого ему не объяснили, отделываясь общими рассуждениями о необходимости "защиты Америки" и "помощи Вьетнаму".
И все-таки его послали еще в "школу повышенной одиночной подготовки" в Фанстоне, где повторилось все, что было в двух предыдущих лагерях. Тренировки продолжаются, "каждый день мы узнаем что-нибудь новое из науки убивать. Получается, что единственный способ остаться живым - это убивать". Паркса доводят до такого состояния, что он хочет "побыстрей покончить со всем этим" и "отправиться во Вьетнам".
И вот наконец Дэвид Паркс во Вьетнаме, с полным снаряжением, с винтовкой М-16 и шестью обоймами, готовый в любую минуту открыть огонь. Зачем он здесь? Пока его больше тревожит мысль о том, как уцелеть в этой стране. Обилие американской военной техники его успокаивает. Но вот и первый бой, в котором ему было "очень страшно", хотя он находился в бронетранспортере. Первые пленные - "дети не старше пятнадцати-шестнадцати лет, маленькие ростом и очень худые - кожа да кости". Первое преступление: "Сегодня мы уничтожили несколько домиков, так как подозревали, что они принадлежат вьетконговцам". Паркс начинает задумываться над целью и смыслом войны.
Это не мешает ему, однако, быть послушным исполнителем замыслов своего командования. Система автоматизма действует. "Трупы, я хочу больше трупов!" - требовал от своих солдат генерал Уэстморленд, бывший в то время командующим войсками США в Южном Вьетнаме. Паркс - не зря его так долго готовили - выполняет его волю. "Все стремятся к одному: убить как можно больше", - записывает он в своем дневнике. "Каждый день мы выезжаем на поиск, чтобы убивать и убивать. Если мы никого не находим и не убиваем, наступает разочарование".
Паркс рассказывает, как американские водители бронетранспортеров шутки ради бросают кусок хлеба и давят устремившихся к нему голодных ребятишек. Вот мчатся бронетранспортеры по улицам другой деревни, стреляя "во все стороны", а от них бегут жители, "то и дело падая на землю, пытаясь прикрыть собой своих детей". Другие жители неподалеку "протягивали руки к небесам в безмолвной молитве". Огнем бронетранспортеров разрушена еще одна деревня только потому, что в ней, "возможно, спрятались где-нибудь" партизаны. Солдат Джоунс "убил мирного жителя на глазах его троих детей... Вскоре прибыла местная полиция и сказала, что этот человек не имел никакого отношения к Вьетконгу... Я постоянно думаю о его детях. Они будут ненавидеть нас всю свою жизнь". Это уже не тот Паркс! Это уже прозрение...
Страшно читать рассказ Паркса о том, что бронетранспортеры его части, волоча за собой тела пяти убитых партизан, проехали через несколько городов, где жители смотрели па них с ужасом. Зверства, садизм, мародерство, любовь к кровавым сувенирам... "Янг попросил у меня нож. Я дал ему нож и увидел, как он отрезал у трупа палец и снял с него золотое кольцо... Кое-кто из наших ребят измывался и уродовал тела вьетконговцев... Я видел, что сержант Янг носит на шее нанизанную на шнурок пару высушенных ушей убитого вьстконговца. Я слышал, что другие наши солдаты отрезают у вьетконговцев даже половые органы", - записывает Паркс в своем дневнике.
В разное время по рисовым полям и джунглям Вьетнама прошли два с половиной миллиона американцев. Это были разные люди. Американский журнал "Либерейшн" писал в 1966 году: "Не всем американским солдатам нравится эта война с женщинами и детьми. Но таких американских солдат, у которых их кровавая миссия вызывает возмущение и отвращение, явное меньшинство. Большинство же американских солдат, находящихся во Вьетнаме, не ставит под сомнение приказы, которые приводят к тому, что они обстреливают деревни и уничтожают мужчин, женщин и детей..."{5}. "Это - новое поколение американцев, которое большинство из нас не знает, и нам пора к нему привыкнуть. У этих восемнадцати - и девятнадцатилетних, которых стало модно называть "недоучками", бросившими средние школы, стальные нервы и, вероятно, слишком развит инстинкт убийцы, как любят говорить призовые боксеры"{6}, отмечал корреспондент газетного синдиката Херста во Вьетнаме Уоррен Роджерс.
Преступления интервентов заставили задуматься Паркса. "Никто толком не объясняет пам, почему мы здесь... У меня больше нет терпения ждать, когда прекратится эта кровавая война", - пишет в отчаянии он.
Из дневника видно, как американским солдатам и офицерам приходится расплачиваться за свои преступления, как один за другим находят смерть почти все сослуживцы Паркса, в том числе и любитель кровавых сувениров Янг. Жестокая и преступная война оказывается к тому же бесперспективной, безнадежной авантюрой. Поражения и потери действуют отрезвляюще на интервентов.