От бредней дух освободи!Иначе у тебя в грудиВерх снова слабости возьмут,Которые страшнее смут:Гневливость, похоть, суета,Жестокость, алчность, клевета,Трусливый стыд и подлый страх,Царящий в мелочных сердцах.
На небеса возносит честь,Там для героев место есть;И Стелла будет среди них,Надеюсь, позже остальных.Когда сказала Стелла «да»,Не нужно больше клятв тогда.Скорее целый мир падет,Чем Стелла друга подведет.Честь в сердце Стеллы так сильна,Что правда ей всегда видна.Ей отвратителен обман,И ненавистен ей тиран.Дурной министр, дурной корольВ ней вызывают гнев и боль.
Ей предрассудок надоел,Мол, доблесть — лишь мужской удел.Подсказывает Стелле вкус:Смешна трусиха, как и трус,Хоть многих привлекла досельЖеманным страхом Флоримель.Столь театральная боязньВнушает Стелле неприязнь.Не перебудит Стелла дом,Крича, что видела фантом.Шнуровку не разрежут ей,С водою прибежав скорей,Лишь потому, что стук не в срокИль в спелой сливе червячок.
Послушать Стеллу каждый рад;Остроты Стеллы — сущий клад,Который светится слегка,Как солнце, скрывшись в облака,Однако пронизать готовОтрадным блеском свой покров.Признайся, Стелла, ПрометейБыл ослеплен красой твоей.Лишь для тебя огонь украв,Он дал тебе неженский нрав.В обличье женском дух мужскойОблагородил род людской.Черты по-женски хороши,Чертог, но для мужской души.
Понять не трудно, я же самЗлословью повод лучший дам,Когда скрывать я предпочтуУм Стеллы или доброту.Изведав пагубную хворь,Не различал я быстрых зорь:Лишь призывал я день и ночь,Всех, кто способен мне помочь;Но прибежала Стелла вдругИ облегчила мой недуг;Страдала более меня,Веселость внешнюю храня.По воле неба был я слаб.Мне даже самый верный рабНе угождал бы, как она,Лишь дружбою вдохновлена.Целит меня за часом часТрудами рук, приветом глаз;Вблизи постели, словно дух,Безмолвная, щадит мой слух.Отвратный пробует бальзам,Который должен пить я сам.И стыдно мне лицо скривить.Как Стеллу не благословить?Пример достойный для друзей!Спасая нежностью своейМне жизнь, своей рискуешь ты.Чрезмерный подвиг доброты!Скажи, какой глупец бы могСнести блистательный чертог,Чтобы обломками потомЧинить убогий ветхий дом?
Стелле, собравшей и переписавшей стихотворения автора
(1720)
Когда роскошный дом возник,Забыты каменщики вмиг;Дивясь торжественной красе,Иниго Джонса[1058] хвалят все.Так, если выстоит чертогИз этих рифм, из этих строкНе только в наши времена,Хвалы достойна ты одна.
Тебе я начал петь хвалыБез купидоновой стрелы;Ты, Стелла, помнится, тогдаБыла не так уж молода;Я страсти в сердце не впустил,Тебя я, Стелла, слишком чтил.
Привычкам верные своим,Разнообразия хотим;Подругу, друга и женуМы ценим лишь за новизнуИ утешаемся подчас,Мол, наилучшее при нас.Жизнь как заманчивый базар:Отбросив хлам, найдешь товар.С кем дружит Стелла, счастлив тот,Не ведая таких забот.Какой-нибудь поэт чердачныйСидит, как попугай невзрачный;Он всех и вся воспеть готовЗа неименьем башмаков;А если муза под шумокЕму заштопает чулокИли попотчует певцаКотлетой с кружкою пивца,Иль раздобудет уголькаДля стынущего камелька,Поэт превыше звезд парит,Любовь свою боготворит,Вознагражденный за труды,Не чая в будущем беды.
Нет, Хлою, местную сильфиду,Филлиду, Сильвию, Ириду,Искать не будут в небесах,Спросив об этих адресах.Разыщут Хлою поскорей,А с нею пьянствует лакей.Филлида штопает белье,Забыв прибрать свое жилье.Лен треплет Сильвия одна,В кровоподтеках вся спина.[1059]Ирида потеряла прыть:Болезнь дурную трудно скрыть.Дочь не узнал отец-мерзавецСреди других таких красавиц.Подвластны были до сих порПоэту слава и позор.Претит угодливая лира,Как непристойная сатира.Отвергнем авторов плохих!Одною правдой блещет стих.Тем выше вымыслу цена,Чем лучше правда в нем видна.Когда бы пел я красотуВ недолговременном цвету, —Заемный, праздничный наряд,Как стоики нам говорят, —Я прививал бы черенок,Который, зеленея в срок,Встречал бы солнце летних дней,Чтобы засохнуть без корней,Как будто громкая хвалаНасмешкой горькою была.
Так Мевий[1060], не жалея сил,Воспеть блудницу норовил;Он брал приемы напрокат,Сравнениям избитым радИ самым пошлым небылицамИз посвящений разным лицам.Покуда лавр подобный рос,У нимфы провалился нос.
Лишь добродетель при тебеБлагодаря самой судьбе.Не скажет, Стелла, злобный свет,Что лжет пристрастный твой поэт.
Мои стихи переписав,Признаешь ты, что был я прав;При этом слабостей твоихНе скроет мой правдивый стих.Грешишь ты вспыльчивостью, да!
Вот главная твоя беда.Твой лучший друг не промолчит,Тебя в ошибке уличит,А ты даешь ему отпорВсем доводам наперекор.Ты сердишься, не разобрав,Кто заблуждается, кто прав.Себя не помнишь ты почти,И твой рассудок взаперти.В непримиримости твоейТы нападаешь на друзей,Являющих тебе примерПристойных сдержанных манер.
Твой друг тебя не подведет.Разоблачив твой недочет,Не чуждый, судя по всему,И высочайшему уму,Как пламень Этны, чей размахНас восхищает, вызвав страх;Подземным жаром с вышиныДолины обогащены.Южанин жалуется нам,Как солнце жжет по временам,При этом сам он первый рад,Когда созреет виноград.В твоих глазах увидев гнев,Я сокрушаюсь, пожалевО том, как часто может страстьВпустую вспыхнуть и пропасть.Остроты часто страсть родит,Но чаще сердце бередит.Полезен лозам жгучий зной,Но портит он вино порой.Однажды гнев Аяксу в грудьПаллада вздумала вдохнуть.[1061]Он мог бы Трою взять в бою,Отвагу доказав свою.Однако, гневом одержим,Грозил соратникам своим.
Ты заставляешь кровь кипеть,Надеясь в этом преуспеть,Когда, застой преодолев,Закваской крови служит гнев.Но ты при этом не права.Когда закваска такова,Со временем прокиснет кровь.Нет, Стелла, ты не прекословь:Гнев не приносит нам добра.За гневом следует хандра.Смиришь ли, Стелла, ты свой нрав,Подобный текст переписав?Запишешь ли своей рукойУпрек мой с этою строкой?Иль будешь ты перечить мне,Пылая в низменном огне,Позволив подтвердить огнюВсе то, в чем я тебя виню?
День рождения Стеллы
(1721)
Влечет гостиница гостейКрасивой вывеской своей,А если там хороший стол,Уютный зал и чистый пол,Мы помним ангельский отель.Туда вернуться — наша цель.Пусть блекнет живопись потом,Не понесет убытка дом;В накладе конкурент коварный,Старался зря маляр бездарный,Служить кабатчику готовый, —Нас не заманит ангел новый;Мы хоть за тридевять земельУзнаем ангельский отель.
Поблекла Стелла лишь чуть-чуть.Художнику виднее суть:И после тридцати шестиБывают ангелы в чести.Такая внешность хороша,Поскольку в ней видна душа;Блеск добродетели в очах,И нет нужды в других лучах.Все кавалеры день за днемСтремятся к Стелле на прием;И Стелла, занимая всех,Имеет истинный успех,Блистает множеством щедрот,Советов, шуток и острот.Расход без прибыли почти.Концов с концами не свести,Но подтверждает наш визит:Банкротство Стелле не грозит!Нам, Долли, вовсе не нужныЧерты заемной новизны:Стоишь напрасно у окна,Где всем прохожим ты видна.Мы скажем Хлое без прикрас:Объедки не прельщают нас!
вернуться
1058
вернуться
1059
вернуться
1060
вернуться
1061