Свифт — мисс Эстер Ваномри
Филипстаун[1178], 5 ноября 1714
Я встретил вашего слугу, когда находился уже на расстоянии мили от Трима и никакого другого ответа отправить с ним не мог, поскольку условился об этой поездке заранее; что же до приезда в Килдрут, чтобы увидеться с вами, то я не стал бы этого делать ни за какие блага на свете. Вам недостает благоразумия; я всегда это говорил. Сейчас я еду к другу[1179], которого обещал навестить, и пробуду у него около двух недель, после чего приеду в Дублин и при первой же возможности навещу вас, но только если вы действительно, как сказал мне ваш слуга, остановились на Тернстайл-элли и если ваши соседи смогут показать, как вас найти. Ваш слуга сказал также, что в понедельник вы возвратитесь в Дублин, так что это письмо, я полагаю, уже застанет вас там. Боюсь, путешествие было для вас чересчур утомительным. Прошу вас, берегите свое здоровье, ведь вы непривычны к ирландскому климату. Не показался ли вам Дублин до крайности грязным, а страна до крайности нищей? Так же ли красив Килдрут[1180], как Виндзор, и так же ли он приятен вам, как было приятно жилище пребендария в Виндзоре? Есть ли поблизости от вас какая-нибудь аллея, столь же прелестная, как дорога в Мальборо-Лодж[1181]? Я проделал нынче томительнейшее путешествие и не в силах больше ничего сказать. Вы даже не будете знать моего местонахождения до тех пор, пока я не приеду в Дублин, а тогда я увижусь с вами. Так что кукиш с маслом вашим письмам и посланиям. Adieu.
Свифт — мисс Эстер Ваномри
[? ноября 1714]
Завтра мы с вами увидимся, если представится возможность. Прошло ведь не более пяти дней с тех пор, как мы с вами виделись, и я делал бы это вдесятеро чаще, будь это хоть сколько-нибудь удобно, независимо от того, приходит ли ваш Старый Дракон[1182] или нет; мои люди, я полагаю, не знают, как себя с ним вести, и принимают его не иначе, как за какого-то колдуна. Adieu.
Вторник, 10 утра.
Свифт — мисс Эстер Ваномри
[? конец 1714]
Я навещу вас дня через два-три. Поверьте, невозможность видеться с вами чаще до глубины души меня огорчает. Если вы нуждаетесь в совете, поддержке или помощи, я сделаю все, что в моих силах. Охотно встретился бы с вами раньше, когда бы не тысяча разных помех. Я просто не предполагал, что вы испытываете затруднения. Но в таком случае все мое достояние несомненно должно быть истрачено на то, чтобы избавить вас от них. Боюсь, однако, что сегодня я все же не смогу вас повидать, причиной тому дела, связанные с моей должностью. Но прошу вас, не относите это за счет отсутствия приязни или участия, которые я всегда в величайшей степени буду питать к вам.
Мисс Эстер Ваномри — Свифту
Дублин, [? декабря] 1714
Вы не можете (хотя бы отчасти) не сознавать сколь много горестей меня преследует: беспутный брат[1183], вероломные душеприказчики и назойливые кредиторы моей матери — всего этого у меня нет возможности избежать, и я очень подавлена этим бременем, достаточно тяжким, чтобы сломить дух и более сильный, нежели мой, притом лишенный поддержки. Некогда у меня был друг, который время от времени навещал меня и либо одобрял мои действия, либо советовал как мне поступить, и все мои тревоги тотчас рассеивались. И вот теперь, когда мои беды усугубляются тем, что я живу в неприятном месте, среди чуждых мне и непомерно любопытных и лживых людей, чье общество не только не способно развлечь, но напротив служит ужасным наказанием, вы бежите меня и не приводите никаких иных объяснений, кроме того, что нас окружают глупцы и мы должны покоряться обстоятельствам. Я вполне согласна с тем, что мы живем среди таковых, однако не вижу причины жертвовать своим счастьем в угоду их прихотям. Некогда вы почитали за правило поступать так, как находишь справедливым, и не обращать внимания на то, что скажет свет. Почему бы вам не придерживаться этого правила и сейчас? Помилуйте, навещать несчастную молодую женщину и помогать ей советами, что же предосудительного? Ума не приложу. Вы же знаете, стоит вам нахмуриться, и моя жизнь уже невыносима для меня. Сначала вы научили меня чувству собственного достоинства, а теперь бросаете на произвол судьбы. Единственное, о чем я теперь вас прошу — хотя бы притвориться (коль скоро иное для вас невозможно) тем снисходительным другом, каким вы некогда были, пока я не выберусь из моих затруднений, ради моей сестры. Потому что, не будь вовлечена в эти беды Молль, а она, я знаю, еще меньше способна справиться с ними, я бы не унизилась до борьбы с превратностями судьбы, коль скоро не вижу впереди никакого подлинного счастья. Простите меня! Умоляю вас, поверьте, не в моей власти удержаться от жалоб.
Свифт — мисс Эстер Ваномри
[? 27 декабря 1714]
Я получил ваше письмо в субботу вечером, когда у меня были гости, и оно повергло меня в такое замешательство, что я не знал, как и быть. Посылаю вам бумагу, которую вы мне оставили. Нынче утром моя домоправительница сказала мне, что до нее дошли слухи, будто я — в некую особу, и назвала при этом вас, присовокупив еще двадцать подробностей, и в их числе, что молодой мастер[1184] — и я навещали вас, и АЕ[1185] — тоже; и что вы особа необычайно острого ума и прочее. Я всегда страшился сплетен этого гнусного города, о чем не раз говорил вам, и именно по этой самой причине еще задолго до всего предупредил, что во время вашего пребывания в Ирландии буду редко с вами видеться. Прошу вас не тревожиться, если какое-то время я буду посещать вас реже и не буду оставаться с вами наедине. Если представится возможность, я повидаю вас в самом конце недели. Все это житейские условности, которые неизбежны и которым должно подчиняться, и тогда при благоразумном поведении всякие кривотолки постепенно утихнут.
Понедельник, 10 часов утра.
Мисс Эстер Ваномри — Свифту
Дублин, 1714
Что ж, теперь я ясно вижу, сколь большое уважение вы ко мне питаете. Вы просите меня не тревожиться и обещаете видеться со мной настолько часто, насколько это будет для вас возможно. Вам следовало бы лучше сказать — настолько часто, насколько вы сумеете побороть свое нерасположение; или настолько часто, насколько вы будете вспоминать, что я вообще существую на этом свете. Если вы и дальше будете обращаться со мной подобным же образом, то, право, я недолго еще буду доставлять вам беспокойство. Невозможно описать, что я пережила с тех пор, как виделась с вами в последний раз. Пытка была бы для меня намного легче этих ваших убийственных, убийственных слов. По временам меня охватывала решимость умереть, не повидав вас, но, к несчастью для вас, эта решимость быстро меня покидала. Так уж, видно, создан человек: нечто в его природе побуждает нас приискивать себе утешение в сем мире, и я уступаю этому побуждению и потому умоляю вас, приходите ко мне и говорите со мной ласково. Ведь я уверена, что вы никого не обрекли бы на такие страдания, если бы только знали о них. Я пишу вам потому, что не смогу все это высказать при встрече с вами. Ведь стоит мне начать жаловаться, вы впадаете в ярость, и это так ужасно, что я лишаюсь дара речи. О! Если бы у вас сохранилось ко мне хотя бы настолько сочувствия, чтобы эта жалоба могла смягчить вашу душу. Я старалась не сказать вам ничего лишнего, но если бы вы только могли проникнуть в мои мысли, я уверена, они растрогали бы вас. Простите меня и поверьте, у меня нет сил молчать.
1179
1180
1181
1183
1184