Набравшись смелости, на следующий день я встретилась с Аканэ. Мы начали разговор о том, кто чем будет заниматься на выходных. Она говорила, что у нее уже назначена встреча с Кеншином в парке. А ведь я планировала провести это время с ней. Я до сих пор прокручиваю в своей голове то, что произошло минутой позже. Сейчас я осознаю свою оплошность и сожалею о содеянном проступке. Но, увы, я не смогу исправить что-либо в произошедшем случае. Я буду помнить об этом всю жизнь. Минутой позже мы сидели на скамейке во дворе, никто нам не мешал. Я спросила у нее давно мучивший меня вопрос: «Почему ты дружишь со мной?». Она, изящно откинув с плеч каштановые волосы, ответила: «Наверное, потому что я у тебя могу чему-то научиться. Ты показалась мне мудрой. Твои глаза, они, словно повидали все на свете. Как будто ты проживала уже не тысячу жизней. Ты непростой человек, поэтому я дружу с тобою». Я не знала радоваться мне или грустить. Странно, я же совсем не такая, какой она меня видит. А потом и вовсе расстроилась, ведь она совсем меня не знает. Я нарушила наше долгое молчание, признавшись ей: «Аканэ, знаешь, ты для меня весь мир, и, кажется, я люблю тебя! Все это время я любила тебя. Ты для меня все, поэтому я не согласна делить тебя с кем-то вроде Кеншина, ты только моя и ничья». Я выпалила свою страстную речь, и было страшно посмотреть в ее глаза. Аканэ, не успев перебить меня, стояла и смотрела на меня бездонными карими глазами, а потом вдруг рассмеялась. Она смеется надо мной? Над моими чувствами? «Вот это да! Такого я от тебя не ожидала. Надо же, но как такое произошло? Как тебе все это пришло в голову? Прости, но я люблю Кеншина. Ахахаха… Прости… Как же ты так потерялась? Это больно слышать от тебя. Я даже не знаю, но, думаю, нам не стоит общаться…», – Аканэ все не умолкала. Как жестоко с ее стороны смеяться надо мной, да еще и таким образом. Даже не извинившись, она ничего не сказала и ушла. А я чувствовала, как она все больше и больше отдалялась от меня. Наверное, это финиш, конец нашей крепкой дружбы. Я почувствовала себя жалкой и никому ненужной. Было обидно и хотелось плакать, но слезы, словно высохли, испарились. Я шла домой, но так не хотелось возвращаться. Мне хотелось потеряться в этом городе, так чтобы никто не нашел, забиться где-нибудь в уголочек и зализывать свои ранки, словно побитый щенок. Хотелось стать птицей, чтобы улететь отсюда далеко-далеко ввысь; обернуться рыбой, чтобы уплыть вглубь океана. Долго размышляя об этом, я увидела силуэт человека у фонарика. Марико всегда появляется неожиданным образом, как будто так было задумано. Она смотрела на кучку мотыльков, слетающихся на тусклый свет фонаря, а затем обратила свой взгляд на меня. И тут же возник у меня вопрос к ней: «Почему судьба сводит людей вместе, а потом разводит их ужасным образом? Почему именно это случилось у меня с Аканэ? Почему судьба играет человеческими чувствами?». Марико, прочитав мои мысли, прошептала: «Знаешь, ведь мир интересен. У того мира, где мы живем, существуют свои правила и законы, а судьба играет лишь исполнительную роль. Она ведет нас, указывает нам путь, чтобы выйти из лабиринта жизни, где люди обречены на испытания. Если человек оплошал или ошибся, значит, он попал в тупик, но ведь существуют в лабиринте другие ходы, иные пути, поэтому ему дается шанс выбрать правильный ход». Но я не понимаю, в чем же ошиблась, ведь, казалось, ничего плохого не делала. Марико продолжила: «В этом мире существует четкий баланс. Добро сопоставляется злу, день – ночи, свет – мраку. Если ты потерпел неудачу, она сменится удачей. Если ты потерял что-то, ты обретешь взамен другое». Ее слова оказались для меня весьма подходящими ответами для моих вопросов. Я поняла, что Аканэ обрела вместо меня нечто иное – любовь Кеншина.