Леди Элизабет вылечила не только меня, но и остальных заболевших девочек. Если бы в пансионе спохватились вовремя! Тогда бы все девочки были живы.
29 марта 1816 года.
Вчера пришлось прервать записи, мама позвала на примерку. Приехали портнихи, которые шьют для меня наряды к Сезону. Платье для представления ко двору уже готово, но оно мне не особенно нравится. Мама сказала, что во время представления все должны являться в одинаковых платьях, покрой которых предписан дворцовым этикетом. Ну и пусть. Представление ко двору будет только один раз, меня будет представлять бабушка, как жена пэра. Зато другие платья у меня будут такие красивые и все разные.
Вернусь к прошлому году. Выздоравливала я долго. Родители отказались от мысли ввести меня в общество в том Сезоне. Планировалось, что в марте я закончу обучение в школе и буду представлена ко двору, а потом начнётся мой первый Сезон. Но моя болезнь спутала все планы. Дедушка решил, что я должна окрепнуть, лето проведу в деревне, а потом пойду в другую школу, которую порекомендовала нам леди Элизабет.
Она сказала, что эта школа готовит девушек к будущей взрослой жизни, когда они выйдут замуж, и они должны уметь управлять домом и слугами. Так что мой выход в свет был отложен на год. Честно говоря, я только порадовалась. В той школе, где я училась, рассказывали такие ужасы о жизни высшего света, что мне туда совсем не хотелось.
Впервые после болезни я вышла из дома на свой день рождения, 25 марта. По дому я тихонько ходила уже несколько дней, а тут дедушка попросил меня теплее одеться и выйти через боковую дверь, которая вела к конюшням. Когда я вышла из дома, я увидела самую красивую на свете лошадку: белую, с тёмной чёлкой, гривой и хвостом. А ещё у неё были умные синие глаза. Да, глаза были синие, хотя мой брат Филипп спорит со мной, что у лошадей синих глаз не бывает.
От восхищения я охнула и обняла лошадку за голову. А она потёрлась головой о моё плечо. Довольный дедушка стоял рядом и улыбался: "Ну, и как тебе мой подарок? С днём рождения, Сьюзи!" У меня даже слёзы покатились от радости и любви к дедушке, к жизни и моей лошадке.
Дедушка обнял меня и прижал к себе: "Не надо плакать, родная. Надо радоваться".
"Я и радуюсь, - уверила я его, - Это слёзы от радости".
"Ты лучше смейся от радости, - улыбнулся он. - Ну, и как ты назовёшь свою лошадку?"
"Дедушка, у неё ведь наверняка есть своё имя, она же уже взрослая, - сказала я. - Как её звали, когда ты её покупал?"
"Моргана", - ответил дедушка.
Услышав своё имя, лошадка вздёрнула голову и посмотрела на меня так проникновенно, что я сразу поняла.
"Дедушка, ей нравится её имя, - воскликнула я. - И мне тоже. Пусть она и останется Морганой".
Моргана очень помогла мне быстрее окрепнуть. Я так хотела поскорее начать ездить на ней, что безропотно пила все микстуры, которые аптекарь готовил по рецептам, составленным леди Элизабет. Пока папа и мама принимали участие в Сезоне, посещая все балы и приёмы, я наслаждалась поездками на Моргане в Гайд-парке. На лето мы все уехали в наше главное поместье Уинтергейт-Холл в Бакингемшире.
30 марта 1816 года.
Сегодня бабушка и дедушка были с визитом в Грин-Холле. Это особняк, который принадлежит леди Элизабет. Они звали меня с собой, но я не поехала. Я очень сильно стесняюсь, когда испытываю к кому-то чувство благодарности и не знаю, как эту благодарность выразить. И потом леди Элизабет такая необыкновенная, мне кажется, она очень умная. А я неловко себя чувствую с малознакомыми умными людьми. Мне комфортно только с моими родными, которые не смеются над моей неуклюжестью и неумением иногда выразить мои мысли. Поэтому дома я могу не следить за своей речью, говорю, что хочется.
Бабушка вернулась очень взволнованная, дедушка пытается казаться спокойным, но я же вижу, что он тоже неспокоен. В начале апреля ожидается приезд моего кузена Майкла. Это сын моей тёти Маргарет, которая живёт в Индии. Я её помню очень смутно, она вышла замуж и уехала в Индию, когда мне было пять лет. А когда мне исполнилось 11 лет, мы получили сообщение, что у тёти Маргарет родился мальчик.
Сейчас бабушка отправилась с экономкой в детскую, она решила подготовить для мальчика мою бывшую комнату. Мы с дедушкой прошли в библиотеку, где я расположилась со своим рисованием. Да, забыла тебе сказать, мой дневник, что у меня есть такое увлечение - рисовать разные красивые цветы. Очень мне нравится это занятие, поэтому в нашей библиотеке я ищу книги с иллюстрациями цветов и сама "сочиняю" новые цветы. Пока я рисовала, дедушка сидел в кресле у камина, пытаясь читать газеты, но часто откладывал их и задумывался. Я не выдержала.
- Дедушка, ты почему так волнуешься? Подумаешь, ещё один мальчишка. Такой же, как Фил и Тим.
- Видишь ли, Сьюзи, - вздохнул дедушка. - С Майклом всё обстоит сложнее. Филипп и Тимоти живут в Англии, на родной природе, они крепкие ребята. А английские дети в Индии растут очень слабыми и болезненными. Поэтому на нас ложится очень большая ответственность - укрепить здоровье Майкла, помочь ему приспособиться к новой непривычной жизни.
"Вот тоже, - с досадой подумала я, - не хватало нам этих забот, с задохликом каким-то возиться. И это в мой первый Сезон".
Но тут я вспомнила, сколько мои родные возились в прошлом году со мной, и мне стало так стыдно за эти мои мысли.
- Ничего, дедушка, - бодро начала я свои утешения. - Ты попросишь леди Элизабет помочь нам с Майклом, как она помогла мне.
- Да, она уже предложила нам свою помощь, - подтвердил дедушка. - Но у неё тоже хлопот хватает, в этом Сезоне дебютирует её внучка, леди Виктория Уэйн.
- Ещё одна леди, - не сдержалась я. - Наверно, тоже воображала, как леди Камилла, дочь графа Кенрика. Попортила она нам крови в школе, эта леди Камилла.
- Да нет, - улыбнулся дедушка, - я не думаю, что леди Виктория воображала. Её же растила бабушка, а тебе ведь нравится леди Элизабет.
31 марта 1816 года.
Мне немного страшно думать о будущем. Девушек вывозят в свет, чтобы они нашли себе мужа. А у меня и знакомых молодых людей никогда не было, не считать же таковыми приятелей Фила и Тима. Это же мальчишки, они намного младше меня, так что можно считать, что эта сторона жизни мне совсем неведома. И я немного боюсь, вдруг на меня никто не обратит внимания, или наоборот, обратят внимание те, кто мне не понравится. Я даже не знаю, что делать. Наверное, надо спросить дедушку.
Вот леди Камилла Кендалл, дочь графа Кенрика, совсем не переживает из-за Сезона. Она говорит, что уже много раз целовалась, и с разными мужчинами! Мне кажется, это противно, целоваться с незнакомыми людьми. Дедушка и папа целуют меня в голову. А как люди целуются губами? Я не знаю. Я пробовала поцеловать себя в зеркало, но ведь нос мешает. Непонятно. Леди Камилла говорила, что она обнималась и целовалась со своим учителем танцев. Бррр! Я представила, если бы меня обнял мэтр Антонио, который преподавал танцы в школе, то я бы просто не могла больше глядеть на него. Я люблю, когда меня обнимает дядя Мартин, он танцевал со мной и Грэйс, когда мы жили в Уинтергейт-Холле. Он такой родной, совсем как папа. Только папа у меня серьёзный, даже серьёзнее дедушки, а дядя Мартин весёлый и всегда играет со всеми нами. Он скорее не дядя, а как старший брат. А что? Это идея! Надо спросить дядю Мартина, как общаться с молодыми людьми, когда я буду на балах и в других местах, где могу их встретить.