6/19 марта. На открытии третьего всеросс. съезда работников водного транспорта выступил Ленин и произнес речь, в которой рекомендовал коллегиальное управление транспорта заменять единоличным. Из речи не мешает кое-что записать: «Страна так разорена, бедствия достигли теперь такой громадной силы, — голод, холод и общая нужда, — что так дальше продолжаться не может… Такой зимы, какой была эта зима, вынести больше население не сможет… Тысячи бывших офицеров, генералов, полковников царской армии нам изменяли, нас предавали, и от этого гибли тысячи лучших красноармейцев — вы знаете это, но десятки тысяч нам служат, оставаясь сторонниками буржуазии, и без них красной армии не было бы. И вы знаете, когда без них мы пробовали создать два года назад красную армию, то получилась партизанщина, разброд, получилось то, что мы имели 10–12 млн. штыков, но ни одной дивизии, ни одной годной к войне дивизии не было, и мы не способны были миллионами штыков бороться с ничтожной регулярной армией белых. Этот опыт дался нам кровавым путем, и этот опыт надо перенести в промышленность… Давайте сознаемся откровенно в нашем громадном неумении вести дела, быть организаторами и администраторами.»
Стало теплее, и, конечно, еще грязнее.
Ничего не разберешь в известиях из Берлина. Ревель телеграфирует, что Вильгельм уехал из Голландии и пробирается в свою бывшую столицу, а американский корреспондент передает по радио, что несколько берлинских вокзалов взяты спартаковцами; есть и такие телеграммы из Берлина, что там все спокойно, как будто и не совершилось никакого переворота.
† Только на этих днях узнал о внезапной кончине своего большущего приятеля, Василия Владимировича Волкова, моего ровесника, собутыльника и природного комика. Уроженец «муромских лесов», то купеческий сынок, то коммивояжер, то комиссионер, то торговец дровами, — на всех поприщах он был шустер, ловок и энергичен. Вероятно, и в спекуляции был не дурак (недаром перед кончиной посидел некоторое время в Бутырках, о чем я узнал тоже только теперь, несмотря на то что и сидение, и роковой конец Василия Владимировича были еще в январе месяце. Вот как трудно в настоящее время скоро узнать о ком-нибудь, даже живя с ним в одном городе!).
Припоминается, что он жаловался на склероз сердца, значит, и не суждено было ему дожить до глубокой старости, а жаль, от всей души жаль! Это был такой живой, кипучий, занятный и милый парень! Царство ему небесное и вечный покой!
8/21 марта. С этого дня часовая стрелка переведена еще на один час вперед. Утром было 3 гр. мороза, днем — солнце, красными взят Екатеринодар. Белая мука 900 р. ф.
11/24 марта. Сегодня весь день сияло солнце, теплынь была чисто весенняя, и так нагрело в квартире, что мы даже не топили свою железную печку. Значит, первый день отдыха от пилки, колки, топки и дыма, продолжавшихся изо дня в день целых полгода.
Я стал уже в ужас приходить от возрастания цен, или от обесценивания «советских» денег. Плохонькая лошадь или корова стоит теперь 200.000 р., а мало-мальски получше и все полмиллиона.
За «Петра», т. е. пятирублевку царского выпуска с изображением Петра Великого, один мой знакомый взял сегодня 7.500 «советских» рублей.
Участвовал в споре двух своих приятелей, коммуниста и «середняка» (называющего себя «шейдемановцем»). Был момент, что вот, коммунист забьет своей логикой середняка, когда он задал ему вопрос: «Во сколько часов вставал на работу ломовой извозчик при царском строе?», но услышал в ответ: «Позднее, чем теперь часа на два», а на недоуменный вопрос — почему? — получил пояснение, что раньше ломовой вставал, чтобы сразу чай пить, а теперь ему нужно лошадь поднимать часа два. И это тоже знамение времени, лошади до того истощены, что сами от простого окрика не поднимаются, и их теперь так трудно поднять даже артельными усилиями, что ломовые уже приспособились и сделали для подъема лошадей какие-то блоки. Кстати, насчет лошадей. В эту зиму трупы их уже не валялись по Москве по неделе-другой. Теперь, как только каждая скотинка подохнет, ее моментально обдирают и… преподносят голодной Москве в качестве «парного мяса». Действительно, «человек не свинья — все съест».
А вот автомобили, так те не только по неделе, а и по целому месяцу застаивались на московских улицах где ни попало, и в ожидании починки или уборки их превращались в уборные… факт! А деревянные части их подрубались, подпиливались и растаскивались на топливо дошлыми добытчиками дров. Знаю также, что в некоторых квартирах шли на топку и внутренние двери, и паркет.