Моя догадка подтвердилась — комната Люси была пуста. Ну о чем они могут говорить? Ведь у них же абсолютно ничего общего.
25 сентября
Вчера София отколола номер. Пошла к мисс Руд поговорить о чувстве безнадежности и о своих страхах. Вообще-то, я бы никогда не стала откровенничать с мисс Руд. Но Софии директриса нравится, и она частенько ходит к ней на беседы. Мисс Руд тоже привечает Софию — ведь она из «хорошей семьи». Ее даже почти устраивает, что отец Софии — итальянец. Иностранцы этого сорта вполне приемлемы. Италия — это Рим, это Ренессанс и прочее. Это вам не какая-то там еврейка из Восточной Европы. Западная цивилизация зародилась отнюдь не на границе Польши и России. Мисс Руд просто терпит нас и не скрывает этого.
Дора сказала, что Эрнесса тоже еврейка. Значит, нас вроде уже трое. Вряд ли ее семейство родом из местечка, название которого не выговоришь и которого больше нет на карте. Наверное, ее родичи из Праги, Варшавы или Будапешта. Доре нравится считать себя еврейкой, хотя ее мать из англосаксонской семьи бостонских банкиров и никогда даже близко не подходила к синагоге. Дорин отец — психиатр, вот он — еврей, и Доре кажется, что быть еврейкой более престижно в интеллектуальном смысле. Во всяком случае, я — чистокровная еврейка. Родители у меня родились евреями и всегда таковыми себя называли.
Пробыв у мисс Руд около часа, София вышла от нее с книгой под мышкой. Это был «Ренессанс» Вальтера Патера из личной библиотеки мисс Руд. Я знаю об этом, потому что заглянула под выцветший зеленый переплет. На последней странице было написано: «Хильда Руд». Мне бы мисс Руд никогда не дала почитать свою собственную книгу. Но ей невдомек, что София в жизни эту книгу не раскроет.
Зато теперь понятно, откуда мисс Руд взяла кличку для своего пса. Она бы его еще Платоном назвала. Практически каждый вечер, тренируясь на хоккейном поле, я вижу, как она в своем длинном рыжем плаще и коричневых оксфордских полуботинках выгуливает Патера вокруг спортивной площадки. Она могла бы позволить себе надеть любую другую обувь, но ходит в оксфордах, дабы подать нам хороший пример. Нужен нам ее пример! Все, что нам нужно, — это возможность ходить по школе в мокасинах. Патер вечно рвется с поводка, а мисс Руд его постоянно дергает. В стоячем осеннем воздухе эхо от надоедливого собачьего лая звучит приглушенно, как будто пасть у пса забита шерстью.
Я была в комнате Софии — дочитывала последние странички книги Патера, удобно устроившись в широком кресле у окна. Потом кое-что перечитала вслух — для Софии, чтобы ей было о чем поговорить с мисс Руд, если что. Например, эпизод, где автор цитирует Виктора Гюго: «Все люди приговорены к смерти с отсрочкой на неопределенное время». Я читала это деревянным голосом, пародируя британское произношение, и мы покатывались со смеху.
Итак, мисс Руд: сквозь седину кое-где, словно ржавые потеки, проступают рыжевато-бурые пряди — все, что осталось от утраченной молодости, водянистые бледно-голубые глаза за толстыми стеклами очков в розовой оправе, кожа вся в белых пятнах, будто мраморная. Это ее розовая рука, опутанная венами, точно проводами, листала эту книгу и делала заметки на полях. Что может такая, как мисс Руд, знать об искусстве, о красоте, о вдохновении? Смысл ее жизни в том, чтобы держать в повиновении сотни юных женщин. Можно ли представить себе мисс Руд, объятую творческим экстазом? Никчемная изношенная старуха. Пока я читала, передо мной маячил образ мисс Руд. Вот она, прямая как палка, стоит за кафедрой и дирижирует нами во время исполнения гимна. Вознеся руку, она запевает первые несколько нот, но ее надтреснутый голос немедленно заглушают наши голоса — высокие и чистые.
Мне надоело читать Софии вслух, и я притворилась, что на меня напал хохотун.
27 сентября
Вчера мы обедали в Чайнатауне. Должны были пойти вдесятером, но Эрнесса передумала. Были: София, Кэрол, Бетси, Кики, Чарли, Люси, Дора, Клэр и я. Сначала и Люси хотела остаться дома — с уроками, мол, зашивается, но мы вытащили ее с собой, я обещала ей помочь с рефератом по английскому. Собственно, от Чайнатауна мало что осталось — довольно захудалый райончик, но все же с налетом экзотики. Мне нравятся эти красно-золотые выгнутые стропила, похожие на крыши пагод, неоновые огни и огромные черные иероглифы. Островок ярких огней среди мрака окружающих домов и пустынных автостоянок. Нам пришлось силой затаскивать Кики и Чарли в ресторан, потому что подруги пытались прикупить травки прямо на улице. Мы направились в самый дальний угол ресторана и расселись за просторным круглым столом с вертящимся подносом «ленивая Сюзанна» посередине. И хорошо, что мы сидели на отшибе: наша компания ужасно галдела, а Чарли, Кики и Бетси вообще валяли дурака, отпускали довольно грубые шуточки в адрес официантов и передразнивали их акцент. София потянула меня, и я плюхнулась рядом с ней. Мы все заказали разные блюда, чтобы разделить их и все попробовать. Какое было изобилие! Я не могла остановиться: ела и ела, прихлебывая зеленый чай, а потом снова и снова вертела «ленивую Сюзанну».