Джейсон: Ну, вы как раз по адресу, Тэд. У меня нет эректильных проблем. Совсем нет.
Тэд: Да… так и говорится у вас в рассказе, и это тот самый большой повод к нашему разговору с вами.
Джейсон: Он именно большой, не так ли, Тэд?
Тэд: О чем вы?
Джейсон: Да так, ничего. О чем вы говорили?
Тэд: Ну, с одной стороны, мы хотим взглянуть на использование Виагры в сочетании с другими веществами. Типа Экстази. Как в вашей истории.
Джейсон (в более бодром состоянии, с оттенком злобы): Вы агент полиции или каким-либо образом связаны с правоохранительными органами?
Тэд: Совсем нет.
Джейсон: И вы хотите показать меня по ТВ?
Тэд: Мы хотели бы послать съемочную группу и одного из наших репортеров, чтобы взять у вас интервью для нашего шоу. Как вам кажется, вы будете так же откровенны перед камерой, как были в своем рассказе?
Джейсон: Уф. Мм… хммм. Конечно, я заинтересован. Но, уф, думаю, что мне нужно минуточку подумать. Хотя бы проснуться. Я могу подумать и перезвонить вам?
Тэд: Но здесь есть одна штука…
Джейсон: А здесь есть штука?
Тэд: Короче, мы собираемся сделать из этого какую-то штуку на День святого Валентина, поэтому хотелось бы снять материал в пятницу. Послезавтра. Поэтому нам нужно достаточно быстрое решение.
Джейсон: Вы можете дать мне сорок пять минут?
Тэд: Подумайте час.
Я нацарапал номер Тэда на абажуре лампы и повесил трубку. Я находился в замешательстве, произнеся вслух: «Черт возьми!» В тот же самый момент я принялся нарезать круги по своей квартире. Та пресс-проституционная часть меня, дремавшая досель, норовисто лоббировала голосование в пользу ответа «Да». Ты — борющийся за существование неизвестный писатель, тонущий в долгах и полной безысходности. А тут — национальное… нет, интернациональное воплощение Великого Бога — Телевидение призывает тебя в свои благоухающие и высокочастотные электромагнитные аналоговые и цифровые волны, обращаясь за твоими знаниями, знаниями настолько важными, что Великий Бог тут же, посредством его неоспоримой вездесущности и кажущегося всемогущества над всем человечеством, наделит… нет… внедрит указанное знание в сознание каждого коммерчески значимого мужчины, женщины или ребенка, составляющих гигантское всемирное население компании Эй-би-си.
Но в то же время более здравомыслящая моя часть — это та, которой придется отвечать по телефону, когда раздастся Звонок от моих родителей (а о том, что это произойдет, вы можете биться об заклад даже на собственную задницу) через несколько секунд после или, что еще хуже, возможно, во время трансляции этого раздела с требованием объяснений происходящего. Они будут говорить: «Позор! Позор тебе даже за то, что ты только мог подумать о выступлении перед аудиторией миллионов вполне нормальных телезрителей и их впитывающих все без разбора отпрысков и разглагольствовал о своем мерзком пенисе.
А наркотики? Не забывай о наркотиках! Ах ты, негодник.
Продолжаю ходить кругами. Не могу остановить движения. Звоню нескольким друзьям, четырем, чтобы быть точным. Конечно же, их голоса разделились поровну. Те, кто работает по связям с общественностью и в медицине, в унисон стонут об отсутствии у меня здравого смысла и о неизбежном роке, который постигнет меня в силу этого отсутствия. Те, кто красит волосы в вызывающе ненатуральные цвета и работает на поприще музыки и графического дизайна, считают, что любое промедление абсурдно, что у меня нет выбора. То есть, нравится мне это или нет, это моя работа, и я, без всякого сомнения, должен оповестить их о времени передачи.
Я останавливаю кружение ровно настолько, чтобы надеть штаны и рубашку, после чего циркулярная сессия раздумий в движении продолжается. Мое хождение по паркетному полу приводит в ярость соседку снизу, жирную русскую с ужасными ногтями на ногах (я однажды видел, как она ела то, что выковырила из своего носа-картошки).
Она постоянно приходит в раж от звука моих шагов, как, впрочем, и от любого звука, доносящегося из моей квартиры, выражая свое недовольство так же, как она делает это сейчас, то есть со злобой стуча в свой потолок/мой пол чем-то, что, по-моему, является шваброй или бильярдным кием, подобно славянскому Ахабу[6], пронзающему Белого Кита, плывущего над ним. Она прерывает мой мыслительный процесс в очень ответственный момент. Это ей так не пройдет.