— Это твоя? — спрашивает он у меня.
У нее приоткрываются глаза, и она слегка выпрямляется, узнавая меня:
— Отвези меня домой.
Когорта такси, стоявшая в ожидании у клуба, быстро растворилась. Оставшись без поддержки, она едва может держаться вертикально и, совершенно очевидно, не сможет самостоятельно добраться до дома. Вышибала, похоже, укладывает ее у моих ног.
Черт.
Каким-то образом я дотаскиваю ее до своей машины и спрашиваю, где она живет. Она откидывается на спинку сиденья.
— В районе Миссии, — отвечает она. — Поезжай на Девятнадцатую улицу.
Примерно на половине пути туда она поднимает то, что, по-моему, технически могло бы считаться юбкой, обнажая на удивление со вкусом подобранный набор набедренных подвязочек минимальной ширины. Красные, покрытые кружевами, но в действительности не покрывающие ничего. И тут машину заносит, а она начинает стонать и производить нечто относящееся к категории R[142].
— Останови, — стонет она. — Останови сейчас же!
У меня мелькает мысль, что, может быть, сейчас ей станет плохо, но потому, что она вытворяет затем, понятно, что с ней все в порядке. А потом все и происходит.
Она вырубается. Холод. Тяжесть неподвижного тела. Здорово. Сейчас четыре тридцать утра. Новый год. Я, белый юноша с косичками на голове, в глухом районе с опасно раздетой девушкой, которую неизвестно как зовут, лежащей горизонтально в бесчувственном состоянии в моей машине. И у меня нет никакого, хотя бы на йоту правдоподобного объяснения для полиции, случись им меня остановить и начать задавать вопросы. Еще несколько попыток привести ее в чувства. Сколько попыток — столько же неудач. Мне придется вести ее к себе домой.
Она заходит в спальню, сбрасывает все, что на ней есть (оставив только сапоги), с удивительной легкостью.
— Иди ко мне, — жеманно стонет она.
— Нет, тебе — на диван.
Неожиданно она становится совершенно-совершенно трезвой.
— Что? Ты — кто? Какой-нибудь гомик?
— Нет. У меня есть подружка. Которая, кстати, вытолкает нас обоих в задницу, даже если узнает, что ты всего лишь спала на диване.
После довольно продолжительной возни спящим на диване оказываюсь я. Время мести настает утром, когда ровно в восемь часов я бужу ее и усаживаю мучающуюся с похмелья задницу в такси.
Время увольнения
Осенним вечером 1998 года, в то время, когда «Трокадеро» передавали в аренду радиостанции, транслировавшей музыку хип-хоп, произошла драка, закончившаяся тем, что один парень выстрелил в грудь другому. Город немедленно отозвал у «Трокадеро» разрешение работать в неурочные часы, фактически закрыв заведение.
Бондаж-клуб переехал в другое место, Колетт уволилась, а я стал менеджером и проработал в этой должности около года. В обязанности менеджера входило отлавливать и загонять танцоров, уговаривая их находиться в определенном месте в определенное время. Может, это и слишком смелое обобщение, но стриптизерки и танцоры в целом имеют привычку быть не самыми надежными людьми. Если это, конечно, не какая-то там оплаченная вперед холостяцкая вечеринка, то шансы не выше чем пятьдесят на пятьдесят, что танцовщица-стриптизерка появится (если вообще это произойдет) вовремя на любом мероприятии, включая ее собственную свадьбу.
Выпас танцоров — нелегкая работа. Одна девушка появилась после четырех прогулов подряд, ведя себя как ни в чем не бывало. Она (как и многие другие) постепенно впала в некое странное вычурно-кокетливое состояние, в которое обычно впадают многие танцовщицы или просто действительно красивые женщины (да, наверно, и мужчины), позволяющее им полагать, что выпяченная вперед грудь и беспрестанно моргающие глаза спасут их от всех грехов.
Ничуть. И просто для того, чтобы вы знали, — танцоры очень плохо переносят отказы.
Другим аспектом, убивавшим веселый фактор, была моя обязанность, как менеджера, поддерживать связи с прессой. Когда бы ни появлялась необходимость сделать обзор самых «горячих» клубов в районе Залива, или самых странных мест, посещаемых туристами, или что-нибудь в этом духе, местная пресса посылала фотографа и репортера для разговора с нами. А так как ребята, реально владевшие клубом, окружили себя масонской атмосферой холодности и секретности (я даже ни разу не встретил их до того, как проработал в клубе год), то репортеры обычно подходили к танцовщицам, которые указывали им на меня. Моя фотография была в нескольких газетах, но с минимальными комментариями. Ну а что мне им было рассказывать? Что я нахожу большинство находящихся здесь в лучшем случае безвредными и неспособными быть даже на малую толику такими интересными, как того ожидал репортер; а в худшем случае это жалкие лизоблюды, которые, возможно, проводят большую часть своего времени вне клуба за развлечениями с разыгрыванием ролей с другими людьми, достаточно старыми, чтобы знать что-то лучше этого?
142
Категория R. - категория фильмов, просмотр которых не рекомендован лицам в возрасте до семнадцати лет без сопровождения родителей.