А я-то хотела начать другую жизнь. Хотела начать совсем другую жизнь с мамой! Я в самом деле хотела начать новую жизнь! Хотела быть хорошей — видит бог, как сказала бы бабушка Эльжбета! Почему они все портят? Почему она влюбилась именно теперь и именно в этого скрипача? Что, в конце концов, других мужчин нет?
В общем, пока крыша совсем не съехала, я позвонила Лауре. Договорились встретиться завтра у Ратуши.
Чтобы скоротать время, я решила пойти к речке: хорошо бы позагорать, а то к концу учебного года стала белая, как простокваша. Когда я вышла из дома, они поливали пионы, улыбались друг дружке и о чем-то тихо разговаривали. Увидев меня, весело помахали. До чего все расчудесно — смотреть противно!
Целый день провела у реки, накупалась до посинения, поиграла в волейбол с местными детьми. Домой вернулась сильно обгоревшая, но довольная собой. Мамы не застала — она куда-то свалила, оставив записку: «Меня не жди, вернусь поздно. Поешь. Люблю. Мамуля». Прямо как бабушка Валерия! Остывший обед ждал меня на плите, я так оголодала, что слопала его, даже не разогрев.
Мамина машина стояла в гараже. Значит, она никуда не уехала. Может, по лесочку гуляет? Я взяла книжку, но читать вскоре надоело, и я вышла из дома. Уже темнело, в садах засветились первые огоньки. Не пойму, куда она запропастилась…
В общем, двинула я к забору и попыталась через щели разглядеть, что делается у скрипача. Увидела, что его машина во дворе, значит, и он никуда не уехал. В одном из окон горел свет, и, прислушавшись, я убедилась, что Гвидас дома: оттуда слышались тихие голоса. Его голос и мамин… Временами они надолго умолкали… И занавески задернули… Вот оно что…
Представила себе, как они сидят, прижавшись друг к другу, и он целует ее пальцы. По одному. От этой картины у меня заныло под ложечкой.
Решила дождаться, пока она выйдет, чтобы выяснить все до конца, собственными глазами ее увидеть и убедиться, что мне не почудилось. Прошел час, другой, прошло бесконечно много часов, минут и секунд, но мама так и не появилась. Стало прохладно, и я сходила за одеялом. Наконец свет в окне погас. Мама осталась там. Теперь уж точно все кончено… Я натянула одеяло на голову и поплелась домой…
Вот и все.
Доброй тебе ночи, милый дневник!
20 июня
Автобуса не было довольно долго, и, когда я добралась до Ратуши, Лаура уже меня ждала. Пока я ехала, она успела купить продукты по списку и готова была идти к своей бабульке, так что мы решили сначала сделать дело и получить вознаграждение, а потом смело гулять и радоваться жизни.
Мы шли по Пилес и лизали мороженое. Я спросила:
— Лаура, что бы ты делала, если бы узнала, что твоя мама влюбилась?
— Моя мама? Как это — влюбилась? Она же пока не в разводе.
— Ладно, пусть не твоя мама, на самом деле я не имела в виду твоих родителей. Что ты думаешь насчет мам вообще?
— A-а, вообще… Ну, раз они замуж выходят, значит, бывает, что и влюбляются… Хотя… Мне-то откуда знать? Нашла кого спрашивать…
— Не смейся, Лауруте. Можешь себе представить, как кто-то целует пальчики твоей маме?
— Да как-то не очень… Не видела такого.
Лаура уставилась на меня, явно ничего не понимая.
— А как ногти обкусывает? — безжалостно продолжала я.
— Ты спятила?
— Хотя, конечно, не всякая женщина может подарить своему другу такое наслаждение!
Лаура вытаращилась на меня так, будто в первый раз увидела привидение. (Во второй раз, известное дело, на него уже не очень интересно смотреть.)
— Ты совсем сдурела.
— М-м… — промычала я и выразительно повела глазами.
— Что означает это твое «м-м»? Ты что, хочешь сказать, твоей маме кто-то обкусывает ногти?
Я видела, что подруга умирает от любопытства, и потому решила еще немного ее подразнить. Потупилась, глубоко вдохнула, потом медленно выдохнула — и Лаура не вытерпела:
— Так скажешь или нет?
Я продолжала загадочно молчать.
— Послушай, Котринита (мексиканских сериалов насмотрелась!), не зли меня! Начала говорить — договаривай до конца.
Сжалившись над ней, я сказала:
— Ну ладно. Только поклянись, что никому ни слова!
— Само собой!
Дальше разговор шел примерно так:
— Моя мама — шлюха.
— Брось…
— У нее есть любовник.