Грач, остановив машину перед забором, выбрался наружу. В темноте долго искал ключ, наконец открыл ворота. На крыльце под навесом стояли двое мужчин: молодой парень в полицейском кителе и человек лет сорока пяти в плаще и кепке. Вместе вошли в дом, встали под матерчатым абажуром в столовой на первом этаже. Тот, что в плаще, представился старшим следователем Иваном Тишковым из районного центра. Он долго рассматривал паспорт Грача, потом спросил документы Дорис.
– Вы американка? Да, так сразу и не скажешь, – слюнявя палец, перелистал он страницы американского паспорта, вгляделся в фотографию, сердито глянул на Грача. – На кой черт вы привезли сюда иностранку? Вам неприятностей мало?
– Вам известно, кем был мой отец? – Грач, усталый и злой после тяжелой ночной дороги, кажется, хотел сцепиться с полицейским. – Он великий режиссер, мировое светило…
– Знаем, – поморщился Тишков. – Я спрашиваю: почему здесь посторонняя женщина? К тому же иностранка?
– Мисс Дорис Линсдей – ведущий сотрудник театрального музея из Нью-Йорка, – надул щеки Грач. – Исследует творчество моего покойного отца, работает с его бумагами. Точнее, работала. Она последний человек, кто вышел из его кабинета наверху, и помнит каждую бумажку. Я подумал, что у полиции возникнут вопросы к госпоже Линсдей.
– Да, да, – встряла Дорис. – Я постараюсь помочь. Ну, чем смогу.
Тишков вернул паспорт, зашел в смежную комнату и плотно закрыл за собой дверь. Минут пять он с кем-то разговаривал по мобильному телефону, вернулся и покачал головой:
– Ничего не получится. Я тут посоветовался кое с кем… Официальные показания с иностранки можно снять только в присутствии представителя американского посольства и переводчика. Но отсюда до посольства далековато. И переводчик наверняка еще спит. Поэтому поступим так, – Тишков заглянул в глаза Дорис, и страх, который притупился по дороге сюда, снова схватил за сердце. – Если вы хотите сообщить информацию не для протокола, а лично для меня, – прекрасно, я послушаю. Пока присаживайтесь.
Тишков показал в угол комнаты, где стоял старинный диван. Обивку спинки порезали ножом крест-накрест, сиденье тоже разрезали и выпотрошили. Дорис присела на край табуретки и стала наблюдать за происходящим. Следователь попросил Грача и молодого полицейского пройти по всем комнатам и составить список пропавших вещей. Сам сел к столу, на котором были разложены бумаги, и стал что-то писать.
Дорис слышала тяжелые шаги наверху, наблюдала, как сотрудники полиции выходят курить на крыльцо, о чем-то тихо переговариваются и снова поднимаются наверх. Она не сразу заметила, что в дальнем темном углу сидят пожилой мужчина в ватнике и девушка в мокром дождевике. Старик смотрел в пол, девушка вертела головой, прислушиваясь к разговорам. Дорис думала о том, как ей вести себя дальше. Нужно под каким-то предлогом подняться наверх, в кабинет Лукина, незаметно вытащить из сумки дневник и сунуть его на открытую полку между книгами. Но как выбрать удобный момент, под каким предлогом подняться в кабинет, когда ее туда никто не зовет?
Следователь Тишков дописал страницу и промокнул носовым платком лоб, будто вспотел после тяжелой работы. Глянув на Дорис, неожиданно улыбнулся.
– Тяжело мне даются эти сочинения на свободную тему, – сказал он. – Где убийство, там всегда много писанины. А эксперт-криминалист обещал приехать только в полдень. Надо его дожидаться.
– Какое убийство?
– Вы думали, что я из-за несчастной кражи поеду за пятьдесят верст? Человека убили, сторожа. Раньше он работал неподалеку, бригадиром на лесопилке. Петров Сергей, тридцать шесть лет, непьющий. Четверо детей осталось, жена, старик отец… Зарплата маленькая. Он и подрядился караулить режиссерскую дачу. Еще три года назад, при жизни самого режиссера. Петров приходил сюда ночевать, когда хозяев не было.
– Грач сказал, что сторож в больнице.
– Много он знает… Труп на земле лежит возле крыльца, прикрытый клеенкой с этого вот стола. Вы с Грачом мимо проходили, странно, что не заметили.
– Что же тут случилось?
– Ясно что. Злоумышленник проник в дом, проломил голову сторожу железной трубой. Думал, тот убит, стал копаться в комнатах. Спустя некоторое время Петров пришел в себя, поднялся. Обливаясь кровью, дошел до порога. Спустился со ступенек вниз. Злоумышленник его догнал и прикончил. Заметьте, в доме было ружье, но Петров им не воспользовался. Понимаете?
– Простите, не совсем.
– Петров сам открыл дверь ночному гостю. Он знал своего будущего убийцу. Вот видите, я всего лишь провинциальный сыщик; возле разных полицейских академий, которые есть в Америке, близко не проходил – но такие дела щелкаю как орешки.