-А у нас топлива то хватит? - Интересовался Джеймс.
-Должно хватить, постараемся протянуть как можно дальше. На крайний случай там в сене несколько парашютов зарыто...
-И куда мы собственно летим? - Задал интересующий всех вопрос Джеймс.
-Скоро сами увидите. - В очередной раз отрезал все расспросы Странник.
-Реально, Джеймс, летим и уже офигенно, расслабься! - Поддакивал Морган.
Нас трясло ничуть не меньше самолета, хоть мы и лежали в кучах мягкого сена. Я смотрел за проносящимися под нами ночными пейзажами в маленькое окошко иллюминатора, коих было всего штуки три на весь самолет. Если бы не снежный ковер, отражающий лунный свет, подобно зеркалу, то ничего вовсе нельзя было бы рассмотреть, хоть и летели мы не очень высоко. Хотя и смотреть то тут было практически не на что.
Под нами проносились заснеженные поля и пустоши, раздробленные меж собой незамерзающими горными реками. Поля сменялись лесными полотнами, состоящими из мощных северных елей и сосен. Эти полотна того гляди разрывали длинные горные хребты, с заснеженными скальными вершинами. Повсюду расстилались просторы практически нетронутой человеком тайги, где все по-прежнему подчинялось законам природы, и лишь иногда можно было приметить маленькие пятна света - это крупицы цивилизации, представляющие собой маленькие забытые большим миром деревушки.
Я вообще всегда любил природу. Красивые спокойные и величественные природные пейзажи всегда привлекали меня, куда больше городской суеты. Возможно, я бы даже стал художником, если бы умел рисовать. Но меня в детстве никто не отдал в художественную школу, по большей части потому, что тетке было совершенно плевать на меня. Да и сам у себя я особого таланта никогда не находил, или же даже не старался искать. Наверно, это безумно глупо - лежать на диване и все время думать, что у тебя ничего не получится, так ничего и не попробовав, но, тем не менее, именно так я всегда и делал. Быть может, если смотрел бы я на мир с другой точки зрения, то и не находился бы сейчас здесь.
Морган как всегда спал, похрапывая в сене, ни на что другое я и не рассчитывал. Он, по-моему, вообще при любой возможности старается поспать, и это было не удивительно, ведь за эту ночь мы спали буквально несколько часов. Причем, когда Морган спит, даже кажется похожим на нормального человека, но стоит ему открыть рот, так все представления о его адекватности рушатся в один миг.
Джеймс, подобно мне смотрел в другое окошко, наверное, думал, о чем-то своем. Он сильно изменился за последние полгода, стал более серьезным, что ли. Он все еще не выпускал из головы смерть Майка, но его в этом можно было понять, как ни как тяжело терять близких тебе людей, а с Майком они, судя по всему, были очень близки.
Я практически не знал Майка и не скорбел по нему так, как Джеймс, но я прекрасно понимал его чувства, ведь каждый из нас что-то оставил в прошлой жизни и каждый в последнее время находился в полном смятении. Тяжело когда твой привычный мир рушиться и ты больше не можешь увидеться с теми, кто был тебе близок, заниматься теми вещами, которыми занимался ранее. Ты словно умер и родился заново, после чего тебя вынуждают привыкать к новой жизни. Но открыться настоящему можно, лишь уничтожив в себе прошлое.
И мы потихоньку свыкались, Джеймс стал более разговорчивым и менее пессимистичным, чем был полгода назад, когда нас только завезли на эту богом забытую базу, а Моргану видимо вообще было легко приспособиться к новой жизни, он был из тех людей, что нигде никогда не пропадают.
Мы летели уже 2 часа, и пока я дремал, пейзаж за окном изрядно сменился, в частности и потому что рассвело. Под нами находились цветущие луга, по которым бегал скот, огромные голубые озера, редкие лиственные леса, маленькие курортные городки и большие мегаполисы, пропитанные насквозь дымом заводов и выхлопных газов, очертания которых виднелись на горизонте. Даже в самолете температура сильно повысилась, и в теплых зимних фуфайках становилось чересчур жарко, это неудивительно, как ни как за пределами вечной мерзлоты все-таки расцветала весна.
Я всегда любил весну, точнее тот период весны, когда снег уже растаял и слякоть исчезла. Обычно это происходило ближе к маю, который был моим любимым месяцем, поскольку еще не было летней жары, но уже можно было ходить в легкой одежде. А еще весной всегда был какой-то особенный запах, что ассоциировался у меня со свободой.
Тем временем, Морган начал барахтаться в сене и сквозь сон бормотать что-то про то, как он не любит баню. Выглядело это достаточно смешно, и я улыбался, но, тем не менее, не мог оторвать глаз, от пейзажей, открывшихся виду в ярких утренних лучах весеннего солнца. Вдалеке, за огромными цветочными полями, виднелись очертания военной базы, и мы не сбавляя скорости, подлетали прямо к ней.