Но вскоре ей позвонили из отдела кадров, намекнули на увольнение: россиянка не имеет права официально работать в Украине. Закончилась временная регистрация, которую Наташе давали раньше как жене военного. Посоветовали обратиться в паспортный стол.
Со встречей помогла секретарша. За умеренную плату, конечно.
Начальник паспортного стола встретил Наташу вальяжно, по-барски. Она рассказала ему про мужа, развод, окончание срока регистрации. И заключила:
– Хочу остаться в Украине.
Начальник взглянул как-то странно, будто сердце у него прихватило:
– На каком основании? Приехали, развелись – езжайте в Россию.
– Мне здесь нравится. Да и работа…
Тут начальник едва ли не в первый раз заинтересовался:
– А скажите-ка название фирмы?
Перестраховываясь, Наташа сделала глаза, как у кота из «Шрека». Этот безотказный приём работал всегда – вот и тогда начальник подобрел, вскрылся:
– Украинские компании не могут брать граждан Российской Федерации на работу без разрешения. У вашего работодателя есть разрешение?
Тут Наташа сильно засомневалась и ретировалась из паспортного стола. А позже, когда она заикнулась о разрешении, её ретировали с работы. Пришлось искать новую.
Собеседования шли успешно – опыт у Наташи был дельный – ровно до тех пор, пока интервьюеры не узнавали, что она россиянка. Тут они кривились и для чего-то переходили на мову. Хуже всего реагировали в госучреждениях. Одна блондинка, побледнев, испугавшись, забормотала о каких-то врагах.
Мытарства с работой продолжались около месяца. Наконец, друзья помогли Наташе устроиться в логистическую компанию, где, видимо, не наигравшийся в КВН и «Противостояние» гендиректор наградил её кличкой «Кацапюра».
А чуть позже Наташа познакомилась с Андреем. Начали встречаться, съехались. Всё устроилось.
Надоедали разве что стенания родителей Наташи о том, что работает она неофициально. Пенсионные отчисления, забота о будущем, ну и тому подобные вещи волновали их. И тут знакомый рассказал, что вышел новый закон о россиянах в Украине. Мол, стоит попробовать.
Наташе пришлось вновь сразиться с украинской бюрократией. И вновь проиграть. Битва закончилось, когда девушка из госслужб, словно чек из супермаркета, развернула перед Наташей список необходимых для официального трудоустройства документов, резюмировав:
– И главное, чтобы работник доказал свою профессиональную исключительность.
– В смысле?
– Ну, например, если компания подтвердит, что вы знаете пять языков…
Наташа продолжила работать неофициально. Тем временем Андрей сделал ей предложение.
Иностранцев расписывали только в центральном загсе, за тройную плату. Туда Наташа, вооруженная опытом, пришла заранее, без жениха. Навести справки. Выслушав несколько саркастических замечаний относительно того, почему в Украине хлопцы добри, а в России, видимо, их не хватает, получила список необходимых для росписи документов.
Паспорт, свидетельство о разводе и другие документы нужно было перевести с русского на украинский язык и заверить у нотариуса. А ещё, несмотря на штампы в паспорте, получить за симпатишную сумму в евро справку из российского посольства о том, что Наташа не состоит в браке. Справку, переведённую на украинский язык.
И тут выяснилось, что нотариальные конторы с языками дружат, как ИРА с британской армией. Деньги брались – ошибки в переводах делались. Раз за разом. Всё это продолжалось порядка двух-трёх недель. Нервничала Наташа, нервничал Андрей. К стандартным свадебным проблемам добавились трудности перевода.
Наконец, лингвистически-юридические звёзды сошлись как надо, и нотариус сделал правильные документы. Наташа с Андреем пошли в загс согласовывать время и план росписи. Через шесть часов вспаренного, нервного ожидания они сдали документы, услышав в ответ едкое:
– Извините, но у вас в переводе ошибка. Написано «Наталія». В украинском нет такого имени, только – «Наталя». Делайте правильные документы и приходите снова…
Андрей орал, Наташа рыдала.
Расписывались они на месяц позже назначенного срока. А после им сообщили, что Наташа может получить вид на жительство в Украине по программе «Воссоединение семьи». Но необходимо было выписаться из России.
Когда Наташа сообщила об этом в паспортном столе Калининграда, к которому, собственно, была приписана, её осторожно переспросили:
– Что-что, простите?
– Хочу выписаться из России и прописаться на территории Украины. У меня там муж…
– Выписать вас на территорию врага?
– Врага?! – обалдела Наташа.
Неделю, наверное, она разъясняла, почему так хочет на «территорию врага». После чего начался обратный процесс перевода – с украинского на русский. И, конечно, трудности перевода повторились: отчество мужа трансформировалось из «Сергеевич» в «Сергевич». Снова волокита, опять нервы. Больше же всего удивляло то, что в кабинетах Наташа, и правда, воспринималась едва ли не как враг родины.
Впрочем, самое забавное случилось после её триумфального – так казалось – возвращения в Украину. Ей сказали, как в ледяную воду швырнули:
– Извините, но вы что-то неправильно поняли. У нас, видите ли, не совсем простые отношения с Россией…
Теперь остаться в Украине для Наташи – дело принципа. Получить вид на жительство, прожив два года в браке с украинцем, официально устроиться на работу. Родить ребенка. И тем самым разрушить баррикады между Россией и Украиной. Баррикады, находящиеся, прежде всего, в кабинетах и головах.
Ведь если раньше выражение «мой папа – украинец, мама – русская» было объективной реальностью, то теперь эта данность сродни подвигу.
Fascism-week по-украински
О моде на фашизм в Европе и Украине
24.03.2013
Город-герой Севастополь, Сапун-гора. Здесь всё залито кровью павших солдат. Штамп, конечно, но в данном случае иначе не скажешь. Месяцы немецкие дивизии брали Сапун-гору. Советские войска отвоевали её за девять часов.
Прогуливаемся по ней с друзьями. Вдруг, что тот партизан, из зарослей появляется рыжий парень:
– Сфотографироваться не желаете, а? Можно в эсесовский форме…
Каска и шмайсер прилагаются.
Можно сфотографироваться в форме эсэсовца и в Керчи, и в Ялте, и в Алуште. Крымские набережные полны такого добра. Только плати.
Ещё настойчивее, чем фотографы, ведут себя украинские торговцы на рынке. Предлагают широкий – некоторые знатоки утверждают, что самый большой в Европе, – выбор нацистских товаров. Здесь можно прикупить как трофеи, так и умелую имитацию. Раритетные перстни и окислившиеся каски соседствуют с гипсовыми бюстами Гитлера и новенькими блестящими свастиками на цепочках. Торговля идёт бойко.
Экипировался как следует, и езжай в Винницу, в ставку Гитлера «Верфольф», открытую местными властями для туристов, от которых, говорят, нет отбоя.
Фашизм сегодня – в тренде. Хотя он, собственно, всегда был модным. Разъезжали нацисты на «Мерседесах», а форму им шил сам Хьюго Босс.
До сих пор лакированный стиль и садистский эротизм Третьего рейха пленяют людей искусства: на протяжении всех послевоенных десятилетий кино неизменно обращается к нацистской эстетике. Главная европейская книга прошедшего десятилетия – «Благоволительницы» Джонатана Литтела – жуткие воспоминания офицера СС Максимилиана Ауэ. Селебрити ака Леди Гага или Мадонна включают в свой гардероб рейховскую деталь, а персонажи вроде Мэрилина Мэнсона вообще выглядят аки огламуренный фюрер. Модельерам и производителям одежды, судя по fashion-weeks, явно не дают покоя лавры Геббельса или Геринга. Некоторые одеждой не ограничиваются: Джон Гальяно, например, признался в антисемитизме и любви к Гитлеру.
Украинские дизайнеры к такому поступку отнеслись оправдательно. Мол, творцу можно всё. Ведь они, если исходить из каталогов, и сами не против.
Киев, кафе Дома кино. У входа сидят маргинального вида парни. Большинство упаковано в берцы и штаны с подтяжками, руки выше локтя перетянуты красно-чёрными повязками, пестреют соответствующими татуировками. У самых рисковых в ботинки вдеты белые шнурки. Вместе с парнями – разукрашенные, с отпущенными по бокам локонами девушки в чёрной коже. На стене компания растянула красно-чёрный флаг с черепами и свастикой.