Все это время я только смотрел на Виктора, на бешено трещавшую в его руках катушку, на леску, уходившую в воду, и бездействовал. Но потом спохватился и стал веслом помогать разворачивать челн в нужную сторону. Надо было во что бы то ни стало не позволить рыбине завести леску под корягу или под днище челна. Стоит леске запутаться, зацепиться за что-нибудь, и она оборвется. Ведь относительно тонкая спиннинговая леска выдерживает рывки рыбы благодаря своей эластичности и катушке, которая позволяет смягчать силу рывков, сдавая рыбе несколько метров лески.
Вдруг леска ослабла. Виктор выпрямился и стал снова наматывать леску. Рыба приближалась к нам. Потом леска вдруг пошла в сторону и катушка опять запела. Больная нога давала о себе знать, и Виктор передал катушку мне, а сам снова схватил весло.
Борьба продолжалась. Мы то подводили попавшуюся рыбину, то вынуждены были отпускать ее метров на десять, а то и на двадцать от челна. Наконец нам удалось подвести ее настолько близко, что можно было увидеть рыбу сквозь воду. Это была громадная, сантиметров в восемьдесят длиной, щука. Мы хорошо видели ее широкую, словно приплюснутую, крокодилью голову, а туловище и хвост только угадывались в воде. Щука постояла, глядя на нас секунду-другую, тяжело раздувая жабры. Потом рядом с нами будто что-то взорвалось: нас с ног до головы окатило водой, а щука, взбурлив хвостом воду, ушла на глубину. Я едва успел отпустить шпульку катушки. Ручки ее больно ударили меня по пальцам.
И тут началось! Щука моталась, а мы орали на всю округу. Челн качался и крутился посреди омута. В конце концов удалось подвести щуку к лодке. Я перегнулся через борт, чтобы схватить ее за глаза. Но в это время челн с ходу ткнулся носом в берег и я полетел в воду вниз головой. Щука была совсем рядом, я инстинктивно обхватил ее руками. И тут же с головой погрузился в воду. И хотя дна не достал и воды наглотался, но щуку все же не выпустил.
Вынырнув, я почувствовал: меня что-то тянет к берегу. Это Виктор, сохраняя спокойствие даже в эти критические минуты, стоя в челне и вращая катушку, медленно, но верно подтаскивал меня вместе с щукой к берегу. Я вовсю работал ногами, прижимая к груди нашу великолепную добычу. У самого челна, приткнувшегося к берегу, я наконец достал ногами дно и, совершенно обессиленный, с помощью Виктора перевалил тяжелую скользкую рыбину через борт. Теперь мы немного пришли в себя.
— Ух! — сказал Виктор. — Ну и зверюга попалась! Никогда еще не видел такой!..
В пылу борьбы он совсем забыл про свою больную ногу, намочил в воде повязку, и она обагрилась выступившей сквозь бинты кровью. Надо было перевязать рану, и я хотел сразу заняться этим, но Виктор меня остановил.
— Сперва разденься и выжми одежду. В мокром да еще на ветру простудишься. И будет у нас тогда два больных сразу! — добавил он шутливо, прыгая на одной ноге по берегу.
Совет его был, как всегда, разумный. Я быстро разделся, выжал майку, рубашку и джинсы, разложил их на траве сушиться и только после этого взялся за перевязку.
Рана была большая. И я опять про себя чертыхнулся в адрес тех, кто разбивает бутылки на берегу реки. Понять не могу, что за удовольствие бутылку разбить?! Да еще в воде. Это меня просто бесит. Терпеть еще не могу любителей делать надписи на стенах и деревьях…
Виктор тоже, оказывается, думал о разбитой бутылке. Когда я смазывал рану йодом, он, морщась от боли, сказал:
— Надо было в том месте осколки из воды выбрать. А то еще кто-нибудь напорется.
Перевязав рану сухим бинтом, я снова занялся щукой. Вытащил ее из челна на берег, положил на траву, и мы принялись разглядывать добычу. Щука была темного, почти черного цвета на спине и золотисто-серая в рыжеватую крапинку с боков. Плавники и хвост тоже темные на концах и рыжеватые у основания. Вся она была толстая и круглая. Нам нечем было ее измерить, а тем более взвесить. Но на глаз в ней было килограммов девять-десять живого веса.
— Нет, на пуд не потянет, — произнес Виктор, критически рассматривая добычу. — Но хороша… Вот у девчонок-то визгу будет!
Мне захотелось сбегать в лес и поскорее привести сюда всех членов экспедиции, чтобы они полюбовались невиданной рыбиной. Но нужно было плыть дальше. Да и где их найдешь в лесу!
Я снова оттащил щуку в челн, уложил ее на дно, прикрыв свежей травой от солнца и мух. Потом мы оттолкнулись от берега и поплыли по реке к назначенному месту встречи или рандеву, как говорят моряки.
Я посмотрел на часы и удивился, что, пока мы возились со щукой, прошло так мало времени. Я поднес часы к уху, посмотрел на секундную стрелку. Часы стояли. Ну конечно! Ведь я бултыхнулся с часами на руке.
Я бросил грести, снял часы с руки, открыл их с помощью лезвия ножа, подул на механизм, удаляя из него воду. Но часы по-прежнему стояли. Это были мои первые в жизни часы. Подарок родителей. Мне было очень их жаль. Глядя на меня, Виктор тоже расстроился.
— Влетит теперь? — сочувственно спросил он.
— За что? Не мог же я думать о часах, когда попалась такая щука! А часы, может быть, еще починить удастся.
Незаметно мы доплыли до второго, Большого омута. По берегам его росли ольховые кусты, а перед нами, на воде — густые заросли желтых кувшинок с круглыми листьями. Мы пристали в том месте, где в омут впадал безымянный крохотный ручеек, разделявший первую и вторую Боровины.
Выбравшись на берег, мы с Виктором оглядели скошенные луга. Наших сухопутных путешественников нигде не было видно. Чтобы они сразу могли найти наш лагерь, я воткнул в землю шест, привязав к нему майку. Потом мы вынесли из челна имущество и поставили палатку. Потом вскипятили чай, съели по сухарю и стали дожидаться возвращения остальных членов экспедиции.
Прошло не менее двух часов, когда, наконец, донеслось долгожданное «А-у-у!». Я выдернул из земли шест с майкой и стал им размахивать. Появившиеся из лесу капитан, Татьяна, Женька и Оля помахали нам руками.
Когда наши сухопутники подошли к лагерю, они прежде всего бросились пить воду. Первой оторвалась от кружки Оля:
— Давайте обед готовить. Ужас как есть хочется… Рыбы наловили?
— Да так, кое-что, — как можно равнодушнее ответил я.
Наш завхоз тотчас деловито полезла в челн за рыбой.
— Как думаешь, далеко будет слышен ее визг? — тихо спросил я Виктора.
— В Заполье, пожалуй, услышат, — ответил он, предвкушая зрелище.
Но Оля не завизжала. Откинув траву и увидев огромную зубастую щучью морду, она тихонько охнула и тут же быстренько стала выбираться из челнока на берег.
— Что это? — спросила она, глядя на нас широко открытыми глазами. Веселого розыгрыша не получилось. Оля и в самом деле испугалась. Она в жизни не видывала таких больших щук. Зато наш капитан смело шагнул вперед, потрогал щуку и подозрительно посмотрел на меня и Виктора.
— Неужели сами поймали?
— Нет, в магазине купили! — усмехнулся я. — В сельпо.
Более обидного вопроса нельзя было придумать. И более глупого. Неужели он не видел, что из пасти щуки торчал металлический поводок, привязанный к леске, которая вела прямо к моей спиннинговой катушке? Или, считал он, мы с Виктором не способны поймать крупную рыбу? Я очень рассердился. Но вокруг уже раздавались ахи и охи. Разговоров и восторгов было столько, что я понемногу успокоился и обмяк. Справедливость в конце концов восторжествовала. Нас с Виктором так хвалили, что мы даже начали понемногу критиковать себя. Нам просто повезло, говорили мы, на нашем месте любой поймал бы такую громадную щуку. Да и в самом деле, разве это не так?