Слова «педагогика», «песталоцци» и им подобные, скорее всего, было этим людям малознакомы, но их действия почти полностью отвечали основным канонам воспитания. Ребята быстро приучались к порядку, были одеты, и накормлены. Кормёжка особой сытостью не отличалась, но уже и не голодали, как раньше.
Хуже обстояло дело с науками, многие из их учителей сами с трудом могли написать свою фамилию, а уж о науке со страшным названием «Альджебр-аль-Мукабала» и не слыхивали. Это, правда, не мешало учить ребятню сплеснивать концы, плести кранцы, грести на шлюпках и ходить под парусом. Летом с детской непосредственностью и задором они участвовали в соревнованиях по гребле, перетягивали канат, бегали и прыгали на время, кто быстрее. Вот собственно и все науки, кроме того, что все выучились читать, маленько писать и бегло считали от единицы до ста и, наоборот, от ста до одного.
Была ещё одна из наук, которая некоторыми воспитателями считалась баловством, это создание точных макетов больших и малых кораблей, на которых когда-то служили родители воспитанников. Не удивительно, что Лёшка со своими сверстниками занялись постройкой модели парохода-фрегата, на котором плавал его отец. Целый год старательно пилили, строгали, клеили и таки построили судно в масштабе один к пятидесяти. За этот год и не заметили, как стали с арифметикой более уверенно обращаться. Тут не просто считать надо было, а каждую циферку определить и деталюшку в масштабе изготовить и представить, чтобы как подобает, в конструкцию вписалась.
О судьбе сына, деду Максиму было ничего не известно. Судно его «Громоносец» было затоплено 30 августа 1855 года перед последним штурмом в Севастопольской бухте, а как сложилась судьба его штурмана, выяснить не удалось.
Так и бежали дни за днями. Малолетние участники войны постигали морские премудрости, взрослели, а в мечтах уже многие видели себя на мостиках невиданных кораблей, которые давали укорот другим кораблям с ненавистными флагами.
Девятнадцатого февраля 1861 года Лёшке исполнилось одиннадцать лет, а через несколько дней, на торжественном построении был зачитан царский Манифест об отмене крепостного права. Юный сорванец, даже умудрился случайно услыхать слова одного из воспитателей: «Не зря видать Максимов то внук, в тот же день народился. Не простая судьба будет парню уготована». Ну, кто скажите, в одиннадцать лет от роду на такие слова внимание обращает….
На четырнадцатилетие Алексея его деду, Максиму Ивановичу удалось встретить капитан-лейтенанта Реймерса, — командира пароходо-фрегата «Громоносец». Посидели, помянули, как водиться, но, к сожалению, ничего не смог ответить Василий Густавович на вопрос о судьбе своего штурмана, раненый осколком британской бомбы, он попал в госпиталь, а сейчас находился в Крыму на излечении, но о просьбе отставного моряка не забыл. Осенью на его имя Кречета в Севастопольский приют пришёл документ. Писанный на гербовой бумаге он давал рекомендацию внуку Алёшке в Морской кадетский корпус.
Что-то опять не сложилось в сложных переплетениях человеческих судеб. В «чистилище» кадетского корпуса было более чем многолюдно. Стриженых мальчишек набилось как сельдей в бочке. Их всех полураздетых и дрожащих от волнения собрали в большой жарко натопленной зале и начали,… — сортировать?!
Лёшка вначале, чуть не заплакал от обиды, когда он оказался в небольшой группке и их повели снова к докторам. Счастливцы, в большой группе, получили морскую форму и не очень в ногу, зато очень старательно потопали в близлежащую казарму……
Пахло лекарствами, не так чтобы очень противно, но неприятно. Главное все запахи были незнакомые, резкие вызывающие подспудное неприятие всего происходящего. Позже начались чудеса, специального медосмотра, будущего кадета, крутили в карусели, вертели, заставляли приседать, почти как в цирке. В большом цирке пацан не был ни разу, но в дыру боковой стенки циркового шатра заглядывал. Только музыки и волнующего рокота барабанов сегодня не было. Полосы света не метались по стенам, хотя «барабан судьбы» российского мальчишки грохотал вовсю. (Просто не все умеют его слышать) Вот и Алексей Иванович Кречет, тогда не слышал его рокота!!!..….
Второй раз курсант Кречет не расслышал того же звука, когда в лагере для тренировочных полетов, где заканчивалось их обучение, во время особенно затяжного дождя, сплёл себе прикроватный коврик и раскрасил его в ненавистные цвета британского флага. Вскоре, в их эскадрильи большая часть курсантских кроватей обзавелась аналогичными нововведениями. (Если бы знал курсант, сколько волнений доставил и ещё доставит в будущем этот аксессуар).