Мой «волшебный талисман» действительно давал мне право прохода и в это строение, чем я не преминул воспользоваться. Провожаемый внимательными взглядами казаков, которые стояли чуть ли не на каждом повороте, я направился к дверям с надписью «Опытовый канал номер два».
Дверь оказалось не так-то просто открыть. У неё была очень тугая пружина, которая препятствовала этому намерению. С этой трудностью я успешно справился и оказался в большом коридоре. Еще раз пришлось предъявить пропуск.
— Вам туда, господин лейтенант, вон в те большие двери с иллюминаторами.
Это были действительно большие двери, предназначенные скорее для мифических гигантов. В полу уложены рельсы, видимо, заводская узкоколейка. К счастью здесь не было пружин, а открывались они — просто разъезжаясь в обе стороны. Пройдя в это инженерное сооружение, я увидел в конце водной дорожки свою цель, Ивана Фёдоровича Александровского. Он стоял за какими-то вертикальными баками и о чём-то оживлённо беседовал. Его визави мне виден не был. Повинуясь воле полученного приказа я двинулся в сторону разговаривающих. Не тут-то было. Как из-под земли передо мной возник казак в диковинной форме и вежливо попросил подождать.
Смешно так стоять у самой цели своего визита, но что-то меня останавливало и мешало нарушить прозвучавшее предупреждение. Только сейчас я смог оценить размеры опытового канала. Несколько человек, которые что-то настраивали в дальнем его конце, были едва видны. Думаю что основная дорожка здесь, длиной не менее ста сорока, ста пятидесяти ярдов.
— Да вы присядьте, ваше благородие. Они ещё не скоро свой разговор закончат. Ещё будут вон ту штуку запускать, что в дальнем углу настраивают. Нам — то всё хорошо знакомо.
Это один из казаков в незнакомой форме посоветовал мне присесть, указывая на ряд простых деревянных стульев у стены.
— Благодарю, любезный. Скажи — ка, что за необычная форма у вас такая?
— Это господина Рихтера лучше спросить. Нам её каптенармус выдал. Командиры вздеть приказали. С тех самых пор и носим. Обмундирование зело удобное, даром что на вид не обычное, но для каждого предмета своё место обозначено. В бою с закрытыми глазами не перепутаешь.
Решив последовать совету, я устроился на стуле, что стоял у самого края. Вынужденное ожидание затягивалось. От нечего делать стал прислушиваться к разговору. Это оказалось интересным. Даже более того, он шёл на знакомую мне тему — управления подводной лодкой! Здесь, на озере? А почему бы и нет?! Из Ладоги в Неву, а из неё куда угодно, это уже каждый знает.
Стал слушать внимательнее. Удаление значительное слов почти не разобрать, а жаль, направление беседы весьма занимательно и мне хорошо известное. Словно подслушав мои сетования, Александровский и его собеседник вышли из-за закрывавших его баков и двинулись в мою сторону. Встал, одёрнул форму, руку к козырьку:
— Здравия желаю, ваше превосходительство! Лейтенант Крузенштерн, представляюсь по поводу назначения. Направлен на Ладожский учебный полигон!
— Здравия желаю, господин лейтенант. Похож, однако. Очень похож. — Да у меня в кабинете есть портрет Ивана Федоровича и покойного батюшки, сходство значительное.
Эти слова уже принадлежали собеседнику Александровского. Я перевёл на него взгляд и наверное задубел или заледенел, не знаю как тут лучше выразиться. Получилось, что за несколько секунд я уже многократно грубо нарушил устав, сам того не желая.
— Да вы не тушуйтесь. Павел Павлович, так, кажется?
— Так точно, Ваше Императорское Величество, Павел Павлович Крузенштерн!
— Ну, вот и отлично, вот и хорошо. Считаем, что ваше представление успешно принято. Приступаете к несению службы по новой должности. Будете командовать одним из наших первенцев. Сразу и вопрос к вам. Мы тут с Иваном Фёдоровичем уже спорить начали. Как лучше организовать подготовку командиров этих кораблей. Вы ведь участвовали в испытаниях корабля строенного полковником Герном?
— Так точно, Ваше Императорское Величество!
— Вот и отлично. Какие особенности в управлении подводным и надводным судном? С чем надо знакомиться в первую очередь его командирам?
В памяти невольно возник уже несколько затушёванный временем неприятный момент. Пятнадцать лет назад лодка Герна производила своё первое погружение. Тогда, чтобы лучше определить места течей в корпусе я встал во весь рост и потянулся с кусочком мела в руках, сделать отметку о протечке на корпусе. Моё движение привело к резкому крену на один борт. Мы чуть не попадали, а двое матросов, которые должны были вращать ногами педали нашего движителя, буквально съехали со своих скамеек….