Он медленно кивнул.
— Я передам ваши слова, мастер Маддердин, моим начальникам, а они оценят и решат, в наших ли интересах подобное сотрудничество.
— Только пусть оценивают и решают быстро, — посоветовал я холодным тоном. — Потому что, если проблема не будет устранена немедленно, дела ещё больше усложнятся. А когда дела усложнятся, я оставлю вас всех на произвол судьбы и с любопытством посмотрю, как вы прекрасно справитесь сами. — На этот раз я позволил себе лёгкую улыбку.
Я встал и простился с ним кивком головы и словами «Бог в помощь», после чего перекрестился перед алтарём и вышел из церкви. Были ли у меня угрызения совести из-за того, что я только что отправил на смерть шесть женщин? Мои дорогие, если бы инквизиторы задумывались над каждым цветком, который они растопчут, устремляясь к свету Божьему, у них бы не осталось времени ни на что другое! Мы исходили из того, что если мы привели к смерти невинного, то он в этот самый миг получает в раю награду за свои страдания. А значит, он куда счастливее нас, вынужденных и дальше противостоять злу в этом не лучшем из миров. А если мы стали причиной смерти виновного, то о чём нам жалеть? Так или иначе, как видите, мои дорогие, счёт прибылей и убытков всегда склонялся в сторону прибылей, и потому решения о человеческой судьбе — спасти жизнь или лишить её — я мог принимать без всяких угрызений совести.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
НЕВЕРУЮЩИЕ
Должен признаться, я весьма сдружился с почтенным аптекарем, который решил перенести свои дела из Кобленца в Вейльбург. С ним можно было вести разумную беседу, голова у него была крепкая, а юмор — весьма острый, и, вдобавок ко всему, он был так любезен, что оплачивал все счета за наши совместные эскапады, даже когда мы отправились в «Римскую Басню», дабы познакомить его с местными девицами. Разумеется, профессия инквизитора не позволяет беспрестанно шляться по кабакам и борделям, но время от времени, в перерыве между одним умерщвлением плоти и другим, между одной молитвой и другой, можно найти мгновение, дабы предпочесть мирское духовному. В конце концов, мы всего лишь люди, и если бы Господь Бог захотел сотворить нас святыми, он бы нас таковыми и сотворил. Но поскольку он создал нас слабыми и несовершенными, то нечего и удивляться, что эти слабости и несовершенства вели нас дорогами, пролегавшими через таверны и лупанарии.
Однако в тот день мы с Баумом мирно сидели за кувшином вина в корчме «Под Ленивым Музыкантом». Странное название этого заведения происходило от большой деревянной скульптуры (сильно потемневшей от времени), изображавшей старца с гуслями и смычком в руках. А поскольку изваяние сие за всю свою жизнь не издало ни единой ноты, его и прозвали Ленивым Музыкантом. Как раз в тот момент мы оба заслушались разговором, что вели сидевшие рядом гости — трое прилично одетых и, на первый взгляд, небедных горожан. Инквизиторы вообще любят подслушивать ближних, дабы лучше познать их мысли, которые (зная о присутствии служителя Святого Официума) сии ближние, возможно, побоялись бы или постыдились высказать. Видите ли, мои дорогие, я счел, что дела идут в настолько хорошем направлении, что снова позволил себе выходить в город в обычной одежде, а не в официальном облачении инквизитора. Но те люди за соседним столом заинтересовали нас темой своего разговора. Разумеется, о чем же еще! Они говорили о кашлюхе.
— Эх, этот мой непутевый отец, представьте себе, поверил всем этим бредням об эпидемии и боялся выйти в люди. — Первый из мужчин с сочувствием, отразившимся на лице, покачал головой. — Такое невежество, такое невежество…
Он еще и махнул рукой, чтобы подчеркнуть, как сильно отец его разочаровал, а затем продолжил:
— Однако я убедил старика, что все это сказки. Что вся эта эпидемия — заговор. — Он вперил в сидевшего напротив товарища внезапно обострившийся взгляд, а потом даже подозрительно огляделся по сторонам. — Чтобы завладеть нашими умами.
Я подумал, что ему-то как раз не стоит опасаться подобного завладения, ибо, как говорят: «У кого дом пуст, тот вора не боится».
— И как твой отец сейчас себя чувствует? — спросил второй горожанин.
Первый покачал головой.
— В общем-то, неплохо. Но поскольку он много ходил по знакомым, то и устал немного. Так что теперь лежит себе и отдыхает.