Мы сделали несколько шагов в сторону стойки. В углу лежал кто-то, повернувшись лицом к полу, кто то ли напился, то ли уснул, то ли ему стало дурно, то ли он умер, но никому даже не хотелось проверить, каково его истинное состояние.
— Из огня да в полымя, — уныло пробормотал Баум.
— Так что? Уходим?
— Э, останемся уж, — ответил он, вздыхая с покорностью. — Скажу вам, что после бутылки-другой любая боль меньше донимает. Даже жару и духоту легче переносить, когда влил в организм спасительной влаги.
Какой-то мужчина резко встал из-за стола, вызвав громкий скрежет скамьи, после чего остановился, пошатнулся и рухнул во весь рост. И ему еще повезло, что головой он ударился не о каменный пол и не о какую-нибудь мебель, а всего лишь о сапоги пьянчуг, сидевших за соседним столом. Те тотчас отпихнули его в сторону, а он через мгновение пришел в себя, встал на четвереньки и, покашливая, так вот, все время на четвереньках, с трудом поковылял к выходу, словно какой-то миниатюрный хромой конёк.
Мы подошли ближе к стойке, у которой стояла девка с настолько расхристанной блузкой, что человек поневоле, вместо того чтобы смотреть в ее лицо цвета спелой арбузной мякоти, пялился на крючки, которые, казалось, вот-вот, с величайшим трудом, не выдержат и выпустят на волю мощную грудь.
— Чего? — рявкнула она, увидев нас.
Но не успел я ответить, как уже увидел, что трактирщик быстренько семенит в нашу сторону и отталкивает девку так ловко, что по пути еще успевает отвесить ей сочный шлепок по ее широким ягодицам.
— Чем могу служить, господин инквизитор? — спросил он с подобострастной миной и улыбкой на лице. — Простите, что девка вас не признала, она тут новенькая. Только-только взял ее на службу.
— Ничего себе девка, — с одобрением пробормотал Баум.
— У кого есть несколько крон, тот может позабавиться с ней наверху, потому что это барышня работящая, весьма охочая подзаработать, — с улыбкой пояснил владелец винной лавки. — Ну а вы что-то на богача не смахиваете, — добавил он, на сей раз насмешливым тоном, оглядывая Баума суровым и критическим взглядом.
Бедный Баум, и без того красный от жары, на сей раз аж посинел от возмущения. Я решил выручить его из неловкого положения.
— Присутствующий здесь магистр аптекарского дела Йонатан Баум, которого вы так опрометчиво оценили, имел неприятное приключение с ворами, — пояснил я. — Обобрали беднягу до нитки, так что я провожаю его домой, чтобы с ним снова не приключилось какого-нибудь несчастья.
— Ах, простите, мастер Баум. — Голос трактирщика изменился, словно по мановению волшебной палочки. — Раз уж мастер Маддердин вас знает и вам помогает, то я могу предложить вам кредит на все, что пожелаете, в том числе и на услуги этой шаловливой вертихвостки. — Он многозначительно подмигнул. — А барышня стоит греха, уверяю вас по собственному опыту!
— Может, в другой раз, — пробормотал все еще нахмуренный Баум.
— Великое несчастье с этими ворами, великое, — сочувствовал ему трактирщик. — А много вашей милости украли? — Он хитро моргнул.
— Сколько украли, столько украли, не твое дело, — резко сказал я, и он чуть ли не распластался на стойке.
— Чем же я могу в таком случае услужить уважаемым господам? — быстро и подобострастно спросил он. — Пивной похлебкой? Клецками с кашей?
— Ты с ума сошел? — Я тяжело на него взглянул.
Он вздохнул.
— Все мне сегодня так отвечают, когда я предлагаю им еду. Что за ужасный день!
— А следующие не будут лучше, — констатировал я.
— Откуда вы знаете? — забеспокоился он.
— Напротив резиденции Инквизиции побирается один нищий. О… мы его давно знаем, — начал я. — И у этого старца есть такое свойство, что когда должен пойти дождь, его так ломит в костях, что он только стонет и едва ползает от боли. А сегодня утром я сам видел, как он проносился по нашей улице резво, словно резвый олененок.
— О Боже мой, — вздохнул трактирщик. — Мало нам жары, так еще и привязался этот адский кашель, — добавил он. — Как не понос, так золотуха, простите, мастер Маддердин…
— Не за что прощать, чистая правда, — изрек я.
— Кашляют и кашляют, — буркнул он еще и покачал головой. — Некоторые так задыхаются, будто хотят выхаркать дух вместе с потрохами. Лишь бы из этого не вышло какого-нибудь несчастья. Уже даже этот кашель люди прозвали кашлюхой, мол, это новая болезнь за наши грехи и в наказание нам… Слыхали ли вы, что так оно и есть, что таков страх в людях, вельможные господа?