Она помолчала мгновение.
— Вы, наверное, правы, — отозвалась она наконец. — Я хочу убить его не потому, что он меня оскорбил, а потому, что он хочет убить меня. И потому, что я так сильно его боюсь.
Последние слова она произнесла голосом вовсе не жалобным или испуганным, а тоном таким мертвым, словно рассказывала о событии совершенно незначительном и безразличном.
— Страх спасает жизнь, — констатировал я. — Лучше тебе бояться Касси, чем им пренебрегать. Пусть все это наконец закончится, и тогда посмотрим, что с тобой делать.
Говоря «все это», я, разумеется, имел в виду карантин и блокаду города. Пусть наконец вернутся инквизиторы, вооруженные не только документами и полномочиями, но и вооруженным эскортом, и все в этом городе вернется в норму. И тогда же будет проще обеспечить безопасность Кинге и решить ее дальнейшую судьбу.
— Если бы у меня была книга, в которую я могла бы записывать имена и фамилии людей, которых я жажду умертвить. — Она внезапно улыбнулась. — Насколько проще была бы жизнь!
Что ж, мысль была превосходная, и я уверяю вас, мои дорогие, что скорее устала бы моя рука, чем иссякла бы память об именах людей, без которых мир был бы лучше. Уж я бы потрудился во славу Господа!
— У тебя богатое воображение, — сказал я вслух. — Будь ты мужчиной, это могло бы тебе помочь, но поскольку ты женщина, лучше держи свои фантазии в узде.
— А вы, если вам снятся сны, то о чем они? — спросила она.
— У меня нет времени на сны, — отрезал я.
Она мгновение внимательно на меня смотрела.
— Вы солгали, правда?
— С чего бы мне лгать? — изумился я.
Конечно же, я солгал, тем не менее подозрение этой девушки меня удивило. Инквизитору следует верить, независимо от того, что он говорит. Особенно такая молодая девка из простонародья должна была принимать мои высказывания с почтением и верой, будучи благодарной, что я милостиво перекидываюсь с ней словом-другим… А не подвергать сомнению их правдивость.
Внезапно мы услышали быстрый топот на лестнице и столь же быстрые шаги в коридоре. Кинга побледнела и отступила к окну.
— Это Людвиг, девочка, это всего лишь Людвиг, — сказал я успокаивающим тоном.
И действительно, когда дверь отворилась, мы увидели покрасневшего от напряжения Шона.
— Мордимер, прошу тебя, пойдем со мной, — быстро произнес он.
Я кивнул Кинге и вышел вместе с моим товарищем.
— Что ты ей сказал, что она была так напугана? — спросил он.
— Я еще раз предостерегал ее насчет Касси, и когда она услышала твои шаги, то, видимо, подумала, что это его головорезы вломились в наш дом.
Людвиг скривил губы в усмешке.
— Новость, с которой я пришел, хоть и дурная, но не настолько, — молвил он.
Мы спустились вниз, прошли через трапезную и уселись в кабинете.
— Что же это за новость? — спросил я.
— Цолль умер, — объяснил он.
Я резко повернулся в его сторону.
— Они осмелились допрашивать его без нашего ведома? — с гневом спросил я.
— Нет, Мордимер. — Шон пожал плечами. — Он просто умер.
— Такие быки, как Цолль, не умирают вот так просто, как ты выразился, — возразил я.
— Мы пока ничего больше не знаем, — ответил он. — Знаю только, что он умер, и что это произошло не в результате допроса, а просто в камере…
— Но ведь у Касси не было никаких причин убивать Цолля, — сказал я. — Даже наоборот, раз уж он собирался использовать его против города, то должен был заботиться о нем, как о родном брате.
— Если это была не естественная смерть, то, думаю, ты только что сам ответил себе на вопрос, кто убил Цолля, — заявил Людвиг. — Разве мы не всегда вслед за римлянами спрашиваем: cui bono?
— Оставь меня в покое с твоими римлянами, — буркнул я. Затем на мгновение задумался. — Значит, это ратманы приказали его убить. — Я покачал головой. — Очевидно, что, убегая от волков, из саней выбрасывают самого слабого. А Цолль сейчас и здесь, в этой ситуации, был самым слабым. И вдобавок угрожал каждому из них.
— Именно так, — согласился со мной Людвиг.
Тогда я и рассказал ему о встрече с представителем тонгов и о том, что поручил этой организации убрать свидетелей обвинения. Шон спокойно выслушал мой рассказ, а потом покачал головой.
— Прости, что я это говорю, Мордимер, но ты поступил нерационально. Ты велел убрать нескольких свидетелей вместо одного, предпочтя сложные действия простым. Я бы не удивился, если бы услышал, что Цолля убили не ратманы, а тонги.
— Мне это тоже пришло в голову, — пробормотал я.
— Они поступили правильно. — Он кивнул. — Ты ведь знаешь это, правда?