— Демоническая сила, — прошептал он и вжался спиной в стену. — Бог вас послал, господин инквизитор, Бог вас послал, говорю я вам. Демон некий поселился в нашем доме. О, несчастный город! — Он высоко воздел руки, и голос его взмыл почти до регистров отчаянного погребального плача, исполняемого профессиональной плакальщицей. — О, несчастный город, в котором демоны хозяйничают, словно…
Я подал знак стражнику, и парень оказался не только расторопен, но и на удивление понятлив, чтобы мой поданный жестом приказ не только выполнить, но вдобавок сделать это с великим рвением. Двумя быстрыми, длинными шагами он приблизился к сокрушающемуся хозяину и так влепил ему ладонью по уху, что тот от удара, а вероятно, также от изумления, оглушения и боли, не только немедленно умолк, но с грохотом и стоном рухнул на колени.
— Отныне вы будете отзываться, лишь когда я вас о чем-то спрошу, — жестко произнес я. — Вы поняли?
Стражник схватил его за волосы и дернул голову вверх, так чтобы мужчина мог смотреть на меня.
— Вы поняли? — повторил я мягче. — И еще хотел бы добавить, что за разговоры без спроса вы будете наказаны, но и за отсутствие ответа на заданный мной вопрос вы также будете наказаны. Болезненно и сурово. Вы поняли? — снова ужесточил я тон.
— Понял, господин инквизитор, понял, — простонал он, а глаза его были широко раскрыты и бегали из стороны в сторону.
— Ну так расскажите мне разумными словами и правдиво, что здесь произошло, — приказал я.
Он громко сглотнул и вытаращил на меня глаза.
— Господин инквизитор, клянусь вам, это, должно быть, был демон. — Он сложил ладони, как для молитвы, и так сильно сжал пальцы, что у него хрустнули кости. — Я знаю, что вы умеете изгонять этих адских тварей, и я готов, я готов… оплатить экзорцизм. — Он смотрел на меня с надеждой. — Я заплачу, сколько потребуется, лишь бы только отомстить за мою бедную Касеньку, мою женушку любимую, сердечко мое, свет моей жизни… И пусть уже обретет вечный покой, бедняжка…
Я всегда говорил, что на свете много людей, коим страх придает особое красноречие, и инквизиторская практика подтверждала это весьма часто наглядными наблюдениями. Я, однако, не успел ничего ответить на это упакованное в красивую коробочку наглое предложение взятки, как мы услышали грохот входной двери, тяжелый топот на лестнице и проклятия, произносимые зычным и яростным голосом, на которые кто-то боязливо отвечал сдавленным шепотом.
— Хорст Гайгер, — объяснил стражник. — Наш офицер, значится, — добавил он.
И тотчас же упомянутый Хорст Гайгер с грохотом подбитых сапог вошел в кухню, где мы все стояли. Это был мужчина могучий, пузатый, с лицом, смятым, как невыделанная кожа, а сейчас красным от напряжения и злости. Глаза у него были синие, волосы длинные и сальные, а вокруг него распространялся смрад хмельного, особенно усиливавшийся при каждом его сопении и вздохе. Он остановился, оглядел комнату, меня почти полностью обойдя взглядом, а дольше задержав его на коленопреклоненном мужчине и держащем его стражнике.
— Клянусь гвоздями и терниями! — прорычал он наконец в ярости. — Клянусь отрубленной головой Тиберия, что здесь вообще творится?!
— Позвольте, я объясню… — вежливо начал я, но не успел ничего добавить, потому что Гайгер быстро повернул лицо в мою сторону.
— А вы еще кто такой, клянусь выпотрошенными кишками Ирода? — прорычал он.
— Это господин Маддердин, инквизитор, — громко и с явным удовлетворением объяснил молодой стражник, прежде чем я сам успел ответить.
Офицер быстро заморгал и тряхнул головой.
— Инквизитор? Вы инквизитор? — спросил он уже неуверенным голосом.
Он обвел беспокойным взглядом комнату, словно ожидая, что кто-то или что-то в ней поможет ему в ситуации, в которой он оказался, и подскажет, что ему, собственно, делать дальше.
— Ах, да, — произнес он наконец уже спокойно и вытер тыльной стороной ладони потный лоб. — Да, да, это хорошо. А что вы, собственно, здесь делаете? — спросил он. — С вашего позволения, господин инквизитор, если можно спросить, — быстро добавил он.
— Благодаря вашему подчиненному, — я движением головы указал на стражника, — я наткнулся на женоубийцу. А что с ним делать дальше — это уже ваше дело, а потом и суда.
— Я не женоубийца, клянусь мечом Господним! — застонал хозяин, но стражник влепил ему ладонью по уху, и тот тут же умолк.
— Женоубийца, — повторил офицер, а потом снова тряхнул головой и тут же зашипел от боли, потому что, видно, его похмельная черепушка не желала сносить подобного обращения. — А из чего вы это заключаете, если позволено будет узнать?