— И меня! И меня! — пискляво вскрикнул тот.
— И его тоже, — согласился я.
Людвиг внимательно на меня посмотрел.
— А ты?
— У меня здесь ещё остались неоплаченные счета, — легкомысленно ответил я.
— Мы с Генрихом — оба хорошие счетоводы. — Он по-прежнему смотрел на меня. — С радостью поможем тебе подбить столбики.
Я покачал головой.
— Проводите Кингу в безопасности до нашего дома, — ответил я. — В конце концов, мы за ней сюда и пришли, так что было бы неловко потерять её в самом конце пути.
Шон слегка улыбнулся.
— Как пожелаешь, — произнёс он. — Хотя я считаю, что одинокие поиски Касси — опасная забава.
Я махнул рукой.
— Здесь все люди Касси думают уже лишь о том, как бы спрятаться и выжить, — сказал я. — Ну, может, за исключением того идиота, которого мне пришлось убить, — добавил я. — А вейльбургская чернь по одежде узнает, кто я, и поймёт, что я на их стороне. Мне ничто не угрожает.
— Оставь его! — с тревогой крикнула мне Кинга, и я понял, что она, конечно же, думает об архидьяконе. — Пойдём с нами, прошу! Бог его покарает, рано или поздно, он ведь не сбежит ни из города, ни из дворца. Его поймают по дороге…
— Без разговоров, девица, — отрезал я. — Я начал это дело, и я должен его закончить. Уходите!
А затем, уже не слушая, что они хотели сказать, и не думая о том, хотели ли они вообще что-то добавить, я двинулся вперёд.
Чем мог заниматься Касси в тот миг, когда его резиденцию штурмовала городская чернь? По идее, он должен был находиться во дворе или у дворцовых врат и руководить обороной. Но я ведь прекрасно знал, что ни там, ни там его не было. Поэтому мне не оставалось ничего иного, как пойти в его покои и собственными глазами убедиться, находится ли архидьякон всё ещё в своих апартаментах. А если не найду его самого, то, может, встречу хоть кого-то, кто будет знать, где его искать.
Разумеется, я вовсе не чувствовал себя в такой безопасности, в какой уверял своих соратников и Кингу. И в самом деле, я не боялся ни слуг, ни солдат, ни уж тем более наших достопочтенных вейльбуржцев. Однако я знал, что могу наткнуться на Касси в обществе его друзей-дворян, а схватка с двумя или тремя опытными фехтовальщиками разом вовсе не обязательно закончилась бы для меня благополучно. Я доверял своим боевым навыкам, но не принадлежал к тем людям, которые, увидев дракона перед пещерой, лишь сощурились бы и сказали: «Э-э, да не может он быть таким сильным, как говорят. Пойду на него, что мне сделается!». Ибо осторожность почти всегда лучше поспешности, а инквизиторы должны славиться не только отвагой, но и трезвой расчётливостью. Мы всегда помним, что являемся слишком ценными орудиями в борьбе Господа с Сатаной, чтобы безрассудно их губить и растрачивать.
Я шёл быстро, с обнажённым мечом в руке, и если кто меня и видел, то спешил сойти с моего пути. Впрочем, люди Касси были заняты тем, что прятались и убегали, а вейльбуржцы, уже ворвавшиеся во дворец, — грабежом. Я знал: если не буду мешать первым — убегать, а вторым — грабить, то и они оставят меня в покое. Случилось даже так, что в изгибе коридора я чуть не столкнулся со знакомым мне молодым силачом из городской стражи (тем самым, что так мечтал стать инквизитором), который шёл с товарищем, и оба они тащили немалых размеров расписной сундук и тюк блестящей ткани.
— Мастер Маддердин! — просиял юноша. — Вам что-нибудь нужно, мастер инквизитор?
Я увидел в его глазах беспокойство, что я отвечу на этот вопрос утвердительно, и потому лишь с улыбкой покачал головой.
— Берите прежде всего вещи небольшие и ценные, — посоветовал я им.
Они кивнули мне с глубокой благодарностью простых холопов, удостоенных милостивым словом ясновельможного пана, и мы тут же разошлись, каждый в свою сторону.
Тучный слуга, объяснявший мне, как дойти до апартаментов Касси, сделал это достаточно внятно, а я был достаточно понятлив, слушая его указания, так что без труда попал в ту часть дворца, что была отведена для нужд Касси и его самых доверенных слуг и друзей. В коридоре было пусто, а двери покоев — распахнуты настежь.
— Где же ты пропадаешь, мой достопочтенный архидьякон? — пробормотал я себе под нос.
Я заглядывал в открытые комнаты, но повсюду было пусто и глухо. Однако тот факт, что в покоях царил неимоверный беспорядок, ясно свидетельствовал, что это была не обычная тишина. Везде я видел перевёрнутую мебель и разбитую утварь. Ничего удивительного, ведь из большинства окон был отчётливо виден двор, а значит, прислуга сама прекрасно видела и горящую конюшню, и врывающуюся в ворота толпу, и резню, и бегство солдат.