— Ну и приключение у нас выдалось, нечего сказать, — констатировал он наконец.
— Примите мою самую искреннюю благодарность, господин граф, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал искренне и твёрдо. — Разумеется, я остаюсь к услугам графа, если вы соизволите воспользоваться кредитом, который имеете в моей памяти и благодарности, — добавил я тут же.
Фон Берг скривил губы.
— Почему бы и нет? Я спас вас, во-первых, потому что вы мне вполне симпатичны, а во-вторых, чтобы проверить собственные силы, но раз уж вы хотите отплатить мне услугой за услугу, я не премину этим воспользоваться.
Что ж, именно этого и следовало ожидать. Ведь фон Берг не был бы собой, если бы не намеревался использовать меня в каких-нибудь более или менее гнусных целях. Я лишь гадал, какова будет степень этой гнусности. С другой стороны, лучше всего было бы, если бы мы поскорее уладили дело с уплатой этого долга, и мне не пришлось бы оставаться ни в неопределённости, ни в неприятном состоянии неоплаченного кредита благодарности.
— Позволю себе заметить, что с самого начала я возлагал большие надежды на благородство графа, которое побудит его протянуть мне руку помощи, — вежливо сказал я.
Он подозрительно на меня посмотрел.
— Это ещё с какой стати? — заинтересовался он.
— Граф, садясь на широкий внутренний подоконник, не преминул, однако, крепко ухватиться левой рукой за оконную раму, — начал я объяснения. — А ведь в тот момент падение вам никоим образом не угрожало. У меня возникло подозрение, что вы захотели подстраховаться на тот случай, если придётся нагрузить правую руку каким-то большим весом.
Фон Берг сощурился.
— Звучит даже логично, — признал он. — А дальше?
— Развлекая меня любезной беседой, вы ни на миг не взглянули ни за спину, ни на стену рядом, но почти всё время смотрели на мою руку, которой я держался за железный прут…
Он задумчиво кивнул.
— Так и было, — сказал он.
— Я осмелился предположить, что вы знаете: утрата сил у человека, оказавшегося в моём положении, никогда не наступает мгновенно. Пальцы устают и медленно соскальзывают. Это длится несколько дольше, чем моргнуть глазом.
— Это правда, — повторил фон Берг.
— Я ведь знаю, что вы — опытный фехтовальщик, а это значит, что вы способны реагировать на движение противника со скоростью, недостижимой для обычного человека. Поэтому я и питал надежду, что вы не только заметите, что я начинаю падать, но и, если захотите, успеете вытянуть руку так быстро, чтобы меня схватить.
Фон Берг с одобрением кивнул.
— Приятно встретить человека, который, вися над пропастью, способен хладнокровно производить подобные логические расчёты, — сердечно похвалил он меня.
Держал ли я обиду на фон Берга за то, что он продержал меня над пропастью и ради собственной прихоти рисковал моей жизнью? Разумеется, нет. Прежде всего, я был ему благодарен, что он в конце концов всё же подал мне руку и вытащил из сжимающихся когтей смерти. А то, что ему было любопытно, как ведёт себя инквизитор, попавший в ловушку, и он хотел позабавиться за мой счёт? Боже мой, да какое это имело значение! Граф в своей жизни творил вещи в сто крат хуже, так что эпизод со мной он мог без труда вписать в реестр добрых дел. И даже очень добрых. Похвальных, почётных и праведных. Каким же мелочным я был бы человеком, если бы злился на эту невинную шалость фон Берга.
— Что теперь, мастер Маддердин? — спросил он. — Какие у вас планы, если позволено спросить, раз уж вы перестали весело болтаться под окном?