— Нет, еще не имел случая, — ответил я.
Шон ничего не ответил, потому что у него был полон рот, лишь отрицательно покачал головой.
— Говорят, что один из кораблей Бунда, который доплыл до Нового Света, был сожжен у берега… — Гейдер умолк, а затем пожал плечами. — Местными шаманами или другими колдунами… — пояснил он. — Ну, по крайней мере, так говорят…
— Или пьяный солдат уронил искру у бочки с порохом, — сказал я.
Людвиг кивнул в знак того, что признает правоту моих подозрений.
— Может, и так, — согласился Генрих. — Но что мы, собственно, знаем о той части света? Почти ничего. Может, мы найдем там такую магию и таких тварей, о каких не только никогда не слышали, но и о существовании которых даже не подозревали? Вот тогда именно там будет место для таких людей, как ты, Мордимер. — Он посмотрел на меня.
— Ты сможешь в кровавых битвах отвоевывать у врагов пядь за пядью земли, как ты сейчас того желаешь и о чем мечтаешь, — рассмеялся Шон.
Я не был до конца уверен, смогло бы меня соблазнить путешествие в Новый Свет, но кто знает… Может быть. Когда-нибудь. Говорят, там было ужасно много комаров, а с некоторых пор у меня появилось странное отвращение к этим жужжащим кровопийцам.
— Вы думаете, что до сих пор инквизиторов не было на борту ни одного корабля, плывущего в Новый Свет? — спросил я.
Генрих пожал плечами.
— Ничего о таких делах не слышал.
— Существуют такие инквизиторы, о планах и деяниях которых мало говорят, — осторожно сказал я. — Так что, может…
— Раз уж о них мало говорят, то и нам незачем языки чесать, — прервал меня Шон. — Ибо чем меньше обычный инквизитор, такой как мы, занимается теми делами, тем для него лучше, — добавил он.
Говоря «теми делами», Людвиг имел в виду деятельность Внутреннего Круга Инквизиции. Мне доводилось встречать инквизиторов, служивших в этой самой тайной из служб, но хотя я и был убежден в их влиянии и могуществе, у меня все же было ощущение, что я не до конца их ценю. И что во Внутреннем Круге таится еще больше секретов, чем я думаю.
— Ух, наелся, — вздохнул Генрих и удобно развалился в кресле.
Людвиг хотел ему ответить, но внезапно подавился, замахал руками и закашлялся. Я хлопнул его открытой ладонью по лопаткам, а он, несмотря на кашель, посмотрел на меня с возмущением и отодвинулся с грохотом стула.
— Убить меня хочешь? — наконец выдавил он между приступами кашля.
— Многие люди на улицах в эти дни кашляют, — заметил Генрих, пристально на него глядя. — Боюсь также, что для многих это может закончиться большими неприятностями, чем просто кашель.
Людвиг схватил кружку со слабым яблочным вином и присосался к ней. Выпил до дна, после чего тряхнул головой.
— Кашляют, потому что больны, — сказал он еще сдавленным голосом, после чего откашлялся. — А я кашлял, потому что какая-то крошка попала мне в горло, — добавил он уже увереннее и отчетливее.
— Наш палач, этот, ну… — Я щелкнул пальцами. — Фридрих. Мне пришлось отослать его домой, потому что он был болен. Кашлял и у него была лихорадка. А потом, еще вчера вечером, Виттлер прибегает ко мне в трактир и говорит, что Фридрих только что умер. — Я посмотрел на них. — Вы ведь знаете об этом, не так ли? И подтверждаете, что это правда?
— Да, правда. — Шон мрачно кивнул. — Придется послать за палачом в Лимбург, потому что не знаю, как вы, а я не собираюсь пачкаться в работе душегуба.
— А мне все равно. — Генрих пожал плечами. — Раз надо будет, значит, надо будет. Такая служба. А кроме того, пусть члены совета беспокоятся.
Вейльбург был небольшим городом, так что у нас был один палач, который должен был служить как городским властям, так и Святому Официуму. А раз Фридрих умер, то, действительно, город остался без лицензированного палача, что означало либо отсутствие квалифицированных допросов, либо то, что на роль городского душегуба придется кого-то приспособить. Но мы в Инквизиции не могли себе позволить подобного временного решения.
— Раздражают меня все эти кашляющие, — буркнул Генрих. — Знаете, вчера я спокойно пошел в трактир, ем пивную похлебку в алькове, а тут как мне хозяин не начнет харкать над плечом! Как не брызнет кровавой мокротой прямо на стол! Клянусь вам. — Генрих обвел нас пылающим взором и приложил руку к груди. — Что если бы не то, что он упал и задыхался, будто вот-вот умрет, я бы ему хорошенько всыпал. Ох, хорошенько… — Он покачал головой.