Что ж, не было новостью, что к мужчинам и женщинам относились по-разному как с точки зрения закона, так и обычая. Независимо от того, считали ли мы подобные оценки справедливыми или нет, их просто следовало принять и им следовать. Ибо если бы Бог захотел сотворить людей равными, то именно так бы Он и устроил мир. А раз уж женщинам и мужчинам Он предназначил разные задачи, это означало и свидетельствовало о том, что такова была Его воля. И попытка изменить эту волю и отрицать Божьи замыслы, скорее всего, являлась смертным грехом.
— Именно так. — Я кивнул. — Поэтому самое честное и порядочное для мужчины поведение — это якшаться с одними лишь шлюхами, чтобы достойных девушек из хороших семей случайно не подвергать пересудам злых языков…
Он вздохнул, посмотрел на меня, как врач смотрит на безнадежный случай, выходящий за рамки медицинского опыта.
— Ох, Мордимер, неужели тебе мало юбок? Говорят, что из всех инквизиторов в нашем городе именно ты самый похотливый и самый беспутный.
Я рассмеялся.
— Не стану отрицать, что прекрасный пол всегда производил на меня большое впечатление. Разумеется, если он действительно прекрасен, — тут же оговорился я. — А если женщина к великой красоте добавляет острый ум и чувство юмора, то тогда можно сказать, что изысканное блюдо плотской любви по-настоящему вкусно приправлено.
— И поэтому ты ходишь к шлюхам? — Он нахмурил брови.
— Ты бы удивился, сколько в хороших борделях можно встретить барышень, умеющих красиво держаться в обществе и остроумно изъясняться, — сказал я. — Но помимо всего прочего я считаю, что физическое общение с женщиной подобно трапезе. Иногда хочется изысканного ужина в собственном доме, а порой — быстрого перекуса в городе. Или… — я прищурился, — нескольких перекусов.
— А духовная любовь? — воскликнул он, заламывая руки. — Ведь инквизиторам дозволено принимать святое таинство брака. У тебя могли бы быть жена, дети…
Я улыбнулся и покачал головой. Неужели отец-настоятель, говоря обо мне и ко мне, на самом деле выражал собственные несбывшиеся желания и собственные нереализованные надежды? И разве сильным натурам действительно нужна семья? Разве святая вера и принадлежность к благороднейшей профессии инквизиторов не приносят достаточного удовлетворения, чтобы человеку не приходилось искать иных уз?
— Мы, инквизиторы, столько отдали сердца и души Господу Богу Всемогущему, что в них мало что осталось для людей и человеческой любви, — с серьезностью констатировал я. — Кроме, разумеется, своего рода сердечной привязанности, с которой мы хлопочем о спасении душ наших ближних, — добавил я уже с улыбкой.
— А вот, вот… — вспомнил он. — Что касается спасения души, то я слышал, вы отменили аутодафе в воскресенье. Почему же?
Прежде чем я успел ответить, в кабинет вернулась Кинга, неся на подносе кружки и две бутылки вина.
— На всякий случай я взяла две бутылки, чтобы через минуту снова не бегать в погребок, — с улыбкой пояснила она. — А Антося сказала, что обед будет, когда Бог даст, ни поздно, ни рано, а в самый раз. И чтобы отец-настоятель терпеливо ждал.
Вебер вздохнул, после чего посмотрел на меня.
— Она это только так говорит, управится мигом, раз уж знает, что у меня гость, — сказал он. — А мы что? — Он легонько хлопнул в ладоши. — Выпьем для аппетита.
Кинга оставила нас одних, настоятель занялся откупориванием бутылки, а я указал на вторую флягу, стоявшую рядом.
— Умная девушка, — похвалил я.
Вебер кивнул, понюхал пробку, обнюхал горлышко бутылки.
— Дадим этому благородному напитку минутку подышать, — решил он. — А ты мне скажи… ты мне скажи… — Он моргнул. — О чем это я говорил? Ага, что с этим воскресным сожжением на рыночной площади?
— Магистр Кноппе уехал, а он не хотел, чтобы сожжение состоялось без него, — ответил я. — Впрочем, это не будет чем-то из ряда вон выходящим. Так, поймали двух ведьм на раскапывании свежих могил.
— Я слышал, что это обычные кладбищенские гиены, а не ведьмы, — осторожно заметил настоятель.
— В ходе допросов они признались в колдовстве, — решительно ответил я. — Неопровержимо доказано, что они насылали проклятия на соседей, имевших несчастье им досадить. Они также растирали в муку кости, выкопанные из кладбищенской земли, чтобы готовить дьявольский хлеб. Кроме того, они предавались многим другим отвратительным ритуалам, которые были подробно записаны в протоколах допросов. Они убили по меньшей мере двоих младенцев, а нескольких других детей довели колдовством до болезни.