— Вы могли бы взять власть в городе, — тихо предложил бургомистр. — Совет не будет возражать, это я вам гарантирую, и я отдам вам под командование всю городскую стражу.
— Цеховая стража тоже бы присоединилась, — бросил Цолль. — У меня есть рота таких головорезов, которые топориком умеют ловко рубить на куски не только свинью или корову. — Он многозначительно поднял палец. — О, скажу вам, у нас бывали разные дела тут и там, — таинственно добавил он.
Я бы солгал, если бы сказал, что не ожидал, что подобное предложение или хотя бы намек прозвучит в разговоре инквизиторов с городскими властями. Во-первых, я, однако, не думал, что оно будет столь прямым, во-вторых, не подозревал, что оно прозвучит так быстро, всего лишь во время первой беседы. В-третьих, наконец, я все еще надеялся, что не я буду его адресатом. Я мгновение молчал.
— У меня, господа члены совета, создается впечатление, что вы знаете нечто, чего я не знаю, — наконец отозвался я. — И это нечто очень, но очень вас обеспокоило. Так откройте же мне: что это такое? Чего вы боитесь так сильно, что хотите добровольно передать власть над городом в руки инквизиторов?
Конечно, я понимал, что члены совета, отдавая мне город, на самом деле не теряли бы контроля над происходящим (в конце концов, я мог рассчитывать на лояльность лишь двух инквизиторов, а они в любой момент могли отозвать отданных мне под командование несколько десятков головорезов, набранных из городской и цеховой стражи или простого сброда), но зато на меня и на Инквизицию была бы возложена ответственность за все ошибки. Ну и оставался еще один, самый важный, пожалуй, вопрос: возможно ли вообще, согласно закону, такая передача власти? Так вот, как и во многих сложных юридических спорах, правильный ответ звучал: «Возможно, да, возможно, нет», и о том или ином решении юристы спорили бы, вероятно, целыми неделями. Короче говоря, соглашаясь на предложение бургомистра и членов совета, я бы вступил на тонкий лед, покрывающий очень топкое и очень вонючее болото. Может, мне и не так уж была важна моя собственная жизнь и карьера, но я не собирался подвергать неприятностям Святого Официума. Впрочем, разве я не говорил много раз, как меня учили в пресветлой Академии Инквизиции, что предназначение служащих Святого Официума — не выходить на середину арены, чтобы в свете софитов каждый мог их отчетливо видеть? Задача инквизиторов — стоять в тени, чтобы иметь возможность прекрасно наблюдать за теми, кто так глуп или так тщеславен, что любит кичиться, озаренный светом. Я не собирался поэтому отступать от инквизиторских учений. По крайней мере, пока что, когда, по-моему, ситуация не требовала применения каких-либо радикальных и резких мер.
— Епископ пришлет в город комиссию, — после минутного молчания открыл бургомистр.
— Я знаю, — спокойно ответил я. — Во главе ее стоит архидиакон Умберто Касси, в частной жизни — сын епископа, хотя, разумеется, в документах он числится сыном состоятельного и знатного ватиканского придворного.
— Ха, так вы много знаете! — изумился бургомистр.
— Святой Официум не слепа и не глуха, — ответил я.
— Очень хорошо, — заметил Цолль и серьезно кивнул. — Очень хорошо. Что еще вы знаете об архидиаконе?
— Что в Ватикане ему выдали документы, на основании которых он может преследовать колдунов, демонологов, еретиков и ведьм. Мы в Империи не признаем такого рода лицензий, и любая попытка вмешательства чиновников или духовенства из Ватикана в наши прерогативы Святого Официума решительно пресекается.
— То есть… — Третий член совета впился в меня взглядом. — Вы не позволите Касси начать в городе собственное расследование?
— «Не позволите» — это сильное выражение, — заметил я после минутного раздумья. — Но я определенно поделюсь с архидиаконом своим критическим мнением о проведении расследования без разрешения Инквизиции.
— То есть Касси будет делать, что захочет, — подытожил Баутмайер, очевидно, чтобы меня спровоцировать.
— Инквизиция будет наблюдать и делать выводы. А когда сочтет необходимым, тогда примет решение о начале тех или иных действий, — спокойно и учтиво ответил я.
Баутмайер больше не ответил, но пожал плечами. Цолль же цыкнул сквозь зубы и хлопнул его совсем не легко по плечу, на что одетый в черное член совета еще больше нахмурился и окинул мясника неприязненным взглядом.
— Рудольф, дорогой, — обратился к нему Цолль, — Официум, насколько я знаю, никогда не действует опрометчиво, так что дадим возможность, чтобы это учреждение и его столь уважаемый представитель, — тут он слегка кивнул в мою сторону, — имели время на подготовку таких действий, которые нас удовлетворят.