— Гетеры, — повторил он с улыбкой, явно довольный этим словом.
— Но у нас гетер нет, так что приходится довольствоваться шлюхами, — вздохнул я. — Что поделать, таков мир…
— Могло быть хуже, — заметил Баум. — Если бы все женщины были порядочными, вот это была бы настоящая беда.
Я рассмеялся.
— Этого никогда не будет. Уверяю вас, господин Баум, любая — девица, замужняя или вдова — так и норовит связаться с такими бравыми парнями, как мы.
Баум покраснел и подкрутил длинный ус.
— Правда так думаете?
— Вы не только учёный и богатый человек, но, хоть Господь и не наделил вас ростом великана, всё же из вас вышел славный малый, — я дружелюбно посмотрел на него. — Вам нечего стыдиться. Бьюсь об заклад, в нашем городе вы получите любую девицу, которую удостоите своим вниманием.
Потом мы говорили уже мало, ибо жара и духота были так невыносимы, что не хотелось даже шевелить губами, ведь и без того было тошно от необходимости переставлять ноги. Удивительно, что мы вообще столько болтали до этого, вероятно, потому, что Баума сильно занимала тема гниющего семени, а мне, в свою очередь, было приятно услышать теорию, подтверждающую, что я веду вполне здоровую жизнь. Наконец мы подошли к следующей церкви, и уже издалека видели поднимающийся оттуда дым и чувствовали резкий запах горящих дров. Войдя за ограду, мы ясно разглядели, как от кирпичного здания поднимается столб тёмно-серого дыма, ровной колонной уходящий в безоблачное небо.
— Что это творится? — нахмурился Баум. — Неужели какая-то святотатственная рука подожгла храм?
— Нет, нет, — рассмеялся я. — Разве священник стал бы танцевать у такого огня?
— А, это священник… Точно.
Мы приблизились, с некоторой тревогой заметив, что пламя действительно велико, а снопы искр целыми стаями несутся в небо. По срубленным под корень стволам старых берёз, что прежде окружали церковь, я понял, откуда взялось столько дров для этого огромного костра. Истребление деревьев, вероятно, произошло под водительством местного священника, который теперь командовал толпой, окружившей огонь. Несколько мужчин стояли с большими полотнищами в руках и яростно размахивали ими, направляя густой, едкий дым на ряд людей, широко раскрывавших рты.
— Поразительно, — сказал я.
— А, я знаю, — Баум хлопнул себя по лбу.
— Что знаете?
— Слышал об этой идее. Они верят, что кашлюха вызывается парами ядовитого тумана, оседающего в груди человека, — объяснил он. — Дым от берёзовых дров осушает этот туман, и человек чудесным образом выздоравливает.
Я посмотрел на мужчину, которого терзал ужасный приступ кашля: он катался по земле, хрипел, задыхался и хватался за грудь.
— Этот вот совсем не выглядит, будто чудесно выздоравливает, — заметил я.
Аптекарь вздрогнул.
— То, что они делают, чертовски глупо, но, кажется, не кощунственно, верно?
Я покачал головой.
— Верно. Пойдёмте отсюда, пока не пропахли дымом с ног до головы. Надеюсь, стража заставит их потушить этот костёр, а то… — Я ещё раз взглянул на высоко летящие снопы искр. — Ещё беда какая выйдет.
— А вы? Не можете приказать им загасить огонь?
— Могу, — ответил я. — Но эти люди так горят верой в правоту своего дела, что меня не послушают. А заставить такую толпу подчиниться моей воле я не в силах. Так что я только подорвал бы авторитет Святого Официума, отдав приказ, который не могу исполнить.
Баум задумался, а затем кивнул.
— Пожалуй, так, — сказал он.
Мы вышли за церковную ограду.
— И всё? — с надеждой спросил аптекарь.
— Пора в винный погребок, — решил я.
— Слава Богу, — сказал он с искренней радостью и явным облегчением.
Настроение у него тут же улучшилось настолько, что он снова начал болтать. Видно, не только вино развязывало язык, но и само ожидание, что скоро можно будет его выпить.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
МАЛЮТКИ-ДЬЯВОЛЯТА БАУМА
Мы неспешно направлялись к некой винной лавке, где Баум прежде не бывал, а я знал её по тому, что туда не пускали всякий сброд, и потому была надежда, что мы сможем насладиться вином в обществе почтенных горожан, а не каких-нибудь пьяных бродяг, что извергают на сапоги свои и всякого, кто окажется рядом. Как я уже упоминал, Баум вдруг воспылал желанием побеседовать.
— Видите ли, мастер Маддердин, — начал он, — после долгих лет наблюдений за больными я пришел к выводу, что не какие-то там миазмы или испарения повинны в болезнях, терзающих род людской, а вовсе невидимые глазу твари, что витают в воздухе. И невидимы они не потому, что наделены некой магической силой, а оттого, что до чрезвычайности малы.