15
Фрэнк снимал на камеру омовения индусов, солнечные игры тоже запечатлелись на фоне стайки прекрасных в белом голубей. Сколько машин и барабанщиков, сколько разноцветных одежд! Через три часа вы вылетаем в Мумбаи, а писательница Мария Карепли буквально поедает как сладости с чудесным запахом аниса все достопримечательности вокруг, которые за столько дней для кого могли стать обыденностью вещей, а для неё, для всегда ищущей оттенки чувственности и красоты души, они ещё более становятся притягательнее своей непознаваемостью.
- Мария, как тебе эти туфли-лодочки?
- Очень удобно и женственно!
- Мария, простите, а вы точно не из королевской семьи Копенгагена?
- Точно не мимо сказок Копенгагена! Я всегда нахожусь в нескольких местах своей жизни, и это помогает мне быть ребёнком там, где только одни взрослые, и быть взрослой там, где ни один ребёнок не пройдёт мимо сказок Ганса Христиана Андерсена так, как если говорят только о нём!
16
Записываю любопытное предрассветное сновидение. Примечание: тоскливый лай не крупных собак, храп тостобрюхого соседа три окна напротив, небо, предрасположенное к осеменению дождём, запах травы неизвестной значимости, лёгкий салат и напиток из цикория за 6 часов до этого.
Сон: бог Рама взбирается подобно Геркулесу на некое подобие мумбайского Олимпа, оставляя за собой следы пепла и молока. Сделав крайний шаг за чертой ската, молодой юноша, полный сил и энергии, осыпает круг с именем богини Лакшми, в центре, в каменистую почву усаживая крохотный росток дерева туласи.
Проходит несколько долгих как век секунд и с другой стороны появляется из облака Пунджисталу, нагая, с золотисто-розовым кругом вокруг пупка. Её ногти на ногах окрашены в тот же золотисто-розовый цвет, только в более тёмный, более материнский и более приближенный к смерти. Она размеренно, статно подходит к туласи, обводит большим пальцем правой руки вокруг деревца и все очертания Мумбаи выстраиваются из масштаба 1:100 000 000 окружают подобно стене её.
Проходит ещё несколько долгих как столетия секунд и появляется из стен, что оберегают несравненную туласи, всегда молодая и привлекательная богиня Амрити. Её взгляд зелёных глаз подобен водопаду любовных восторгов миллиардов первых возлюбленных, чьи прикосновения сравнимы лишь только с одной каплей росы на листке туласи с самый длинный день в году, когда боги Индии спят, и спит Мумбаи, и спит Дели, и спит Калькутта, и только туласи, вечная как волосы Паравати и прекрасная как лотосные стопы 178 аватары Кришны, в чей крови перемешаны пепел и молоко.
17
Мумбаи - нескончаемый человеческий муравейник, без права перемещения и милости добрых богов. Кажется, что весь беспощадный гнев Кали опустился на головы разноликих Абхи и Аравинды, чьи тела созданы, чтобы восполнить всё богатство Камасутры, но их тени душевных переживаний низлагают на нет это древнее богатство соприкосновения тела и души в нежных поступях возбуждения мужских и женских энергий. И всё очень часто гневная богиня отступает, чтобы на её место вступили стопы возлюбленных, и тогда небеса спускаются под альков, наполняют сам воздух супружеской спальни безвременьем, бессмертием, безрассудством столкновения прошлого и будущего во имя настоящей любви.
18
Пекло, африканский зной, сгорающий полдень огнедышащих мгновений! Мы идём вчетвером, Фрэнк выкрикивает какие-то неудобоваримые ругательства, предлагает взбираться на пеивый попавшийся небоскрёб и броситься вниз. Люси шутливо бросается Фрэнку в объятия как птица, играющая с океанской волной. Фрэнк готов подхватить нашу неугомонную подругу и дотянуть до первой счастливой звезды. Фрэнк, он добрый, он поможет каждой девушке обрести своё счастье, а Мария, она хоть и исходит в тайне своей от ревности как от простуды, Бог ты мой, что случится с этой писательницей, она гений выше его, у неё даже трусики - часть её писательского багажа, синие как лён, утомлённые солнцем. Фрэнк точно знает, что Карепли иногда лучше не замечать и тогда ночью она, одинокая и голодная, будет сама доброта. Фрэнк изучает её вдоль и поперёк, и часто с его языка слетают хорошо продуманные колкости, и тогда Карепли, блондинка как и все, начинает работать над сжиганием александрийской библиотеки по средством строительства своих эксклюзивных рукописей, где тому самому Фрэнку достаётся по первое число. А тому негодяю только этого и нужно - обнажает свою возлюбленную именно так, как только он её и видит. Во всей её космической наготе.