Зачем супруг ищет доказательство измены другого супруга? Не затем ли, что бы воспользоваться ими или чтобы простить. Если хотите воспользоваться, то уже изначально виноваты сами, и теперь ищете просто причины, но не в погибших чувствах она кроется, в чем всегда виноваты оба — просто скажите об этом, не прибегая к гадостям и подлостям, не стараясь выглядеть лучше в поддельной личине, вынув чужое исподнее, чтобы потрясти им в свое оправдание.
Прощение же должно быть актом сугубо личным и желательно скрытым от глаз, ибо только тогда оно имеет цену бесконечную и учитываемую на Небесах. Произведенное же наяву, при свидетелях — есть акт не милосердия, а гордыни — грош ему цена, и в будущем станет не причиной к вам благодарности, но постоянным обвинением, исходящим от вашего эгоизма в сторону, якобы прощенного.
ГОНИТЕ ПОМЫСЛЫ подозрений и сомнений, лишь начинаете их осмыслять. Заметь читатель точность смысла слов здесь приведенных — начало осмысления помысла, есть ни что иное, как его принятие. Если помысл явно принадлежит не человеку, то мысль им рожденная не что иное, как ваша собственность, от которой отказаться, как от собственности почти не возможно, если не получиться ее опровергнуть!..
Итак, Нина вновь обрела беспокойство и постепенно начала запутываться в, расставленные врагом рода человеческого, сети подозрений и сомнений. О чем были они? Лишь о том, что было ранее — о предполагаемом. Она не боялась потерять положение, богатство, возможности — все это ничто, когда главное и чуть ли не единственное сокровище заключается в ваших отношениях и чувствах с единственным человеком, без которого нет ни жизни, ни смысла ее.
Жена давно начала чувствовать отдаление мужа, назвала для себя это потерей, происходящей не быстро, но верно, он становился чужим, незнакомым, более закрытым, не откровенным, ни ее прежним, что проистекало неизбежно, не зависимо от нее и предпринимаемых усилий, что не было ни изменой, ни предательством, ничем, в чем можно было бы обвинить, но чего нельзя ни избежать, ни вылечить, ни упразднить.
Безысходность можно испытывать и в, казалось бы, совершенно благоприятных, комфортных, всем внешне устраивающих обстоятельствах, в тех, что выражают материальное благо при отсутствии духовного и душевного благополучия. Именно тогда творение Божие начинает понимать, что душа не в состоянии питаться, чем-то вещественным, именно тогда, готов человек отказаться от всего, что перестало его интересовать, в обмен на единственное — прежнюю любовь!..
А что же муж? Не спокойно стало и ему, но если Нина вновь почувствовала потенциальную потерю, то он лишь опасался появление возможной причины скандала. Если она видела в предполагаемом надвигающемся безвозвратное, то он только неудобства объяснений с супругой, но никак ни ее потерю, скорее всего, временные ухудшения отношений и не больше, чего, скорее всего, удастся избежать. Как же различны те, кто был одним целым, и стал чуждым своей половине — нет стабильности в отношений между двумя самыми родными, что уж говорить об их, оставшемся за гранью доверительного, мире!
Месяц супруги должны были просуществовать в разлуке. Время это Господь предназначил им для размышления над своим предназначением и ролью в нынешних условиях супружества. Но часто ли человек пользуется возможностями, милостями, дарами и талантами Божиими? То — то!..
Каждое утро Кирилл Самуилович, проходя мимо пустых детских спален, обычно в это время заполненных копошением маленьких домочадцев, и кухню, где супруга ожидала обыкновенно с завтраком и улыбкой, вспоминал, как начинался еще недавно его день, с заряда добрыми эмоциями. Воспоминаний и чашечки кофе с французской булочкой хватало, чтобы забыться на несколько минут и переключиться на рабочий лад, совершенно противоположный по заряду положительным эмоциям.
После окончания работы, вернувшись в пустой дом и напоровшись на выпячиваемое в памяти утреннее уютнышко, он впадал в оставшееся чувство беспокойства и неудовлетворенности. Интуитивно Буслаев понимал — что-то произошло, но не на уровне разума, здесь, как раз, все было идеально, а вот душа и сердце были не на месте, начинали испытывать уже не опасения, а ничем не обоснованный страх.
Душа не испытывает никаких положительных эмоций, когда человек творит зло, хоть и называет его благом, рациональностью, единственной верной необходимостью, так и хозяин дома, в своей деятельности постоянно занятый участием в «убийстве» здравоохранения, где-то глубоко, в ставших уже не светом из-за удаленности, а потемками совести, понимал верно свои деяния, но настолько привык их оправдывать, обманывая все и вся, что убеждал быстро и себя в пользе проводимых реформ, сокращений денежных содержаний, «резания по живому», увольнений и так далее.