– Беспокоиться о чем?
– О разводе.
Я давлю пальцами ног ему в грудь, упираясь пятками в батут.
– Твои родители…
Он качает головой, из-за чего волосы падают ему на лоб, а потом пропускает сквозь них пальцы, возвращая на место.
– Не раньше чем я уеду.
– Откуда ты знаешь?
– Я слышал, как они разговаривали об этом, не зная, что я рядом.
Я расслабляю икры, позволяя весу его груди надавить на подушечки под моими пальцами.
– Мне жаль, Мэтт.
Он пожимает плечами.
– Наверно, это отстой, но меня здесь не будет, так что я не увижу, как всё это произойдет.
– А что будет, когда ты вернешься домой на День благодарения или рождественские каникулы?
Он сдвигает брови.
– Об этом я не подумал, – он встречается со мной взглядом, нахмурившись, – спасибо, Куиннли.
Я смеюсь.
– Прости!
– Вот что называется «разрушить планы на будущее»! – он тоже смеется.
Я поднимаю лицо к небу.
– Они будут чувствовать себя насколько виноватыми, что ты получишь подарки к Рождеству в двойном объеме, а еще двойной ужин на День благодарения.
– У меня дома это так не работает. Подарки к Рождеству прекратились, когда мне было лет четырнадцать.
– Да ладно? – рассеянно спрашиваю я. Небо такое голубое и пустое. Я делаю глубокий вдох. Воздух одинаково жаркий, когда влетает в мои ноздри и вылетает из них.
– У нас ведь нет колумбийских денег, – дразнит он.
Я цепенею, опуская глаза.
– Или лучше сказать, у нас нет денег на совершенно новый «Мерседес» в качестве подарка.
Я сгораю со стыда, сгибаясь под тяжестью вины.
– Боже, лучше бы они этого не делали.
– Тебе не нравятся «мерсы»? – Я закатываю глаза, с усилием толкая его носками в грудь. Он смеется, наклоняясь еще ниже. – Тогда в чем дело?
– Я просто… – Я вздыхаю и откидываюсь назад. Мама убьет меня, если узнает, что я положила голову на этот грязный батут. – У меня такое чувство, что я его не заслужила.
– Куинн, я тебя умоляю, ты поступила в Колумбийский университет! Конечно, ты его заслужила.
Я закрываю глаза и зажмуриваюсь.
– Нет, – я шепчу это ветру, боясь признаться, почему именно я его не заслужила. Если б он только знал. Если бы только мои родители знали. Они тут же сдали бы этот «Мерседес» обратно.
– И, кстати говоря, у меня до сих пор не было возможности на нем покататься.
– Ни у кого не было.
– Неправда. Когда твои родители сделали тебе сюрприз, Дестани стала первой, кто сел за руль этой машины.
Мое тело обращается в камень при упоминании ее имени. Пожалуйста, только не спрашивай.
– Если уж речь зашла…
О боже, началось!
– Что происходит между вами? Что случилось на вечеринке у Чейза в прошлый уикенд?
Я ничего не отвечаю. Мои глаза широко раскрыты, до предела наполненные большим голубым небом Техаса.
– Куинн, – говорит он, гладя мои ноги.
– Я не хочу об этом говорить, Мэтт, я не хочу даже думать обо этом.
– Я слышал такую безумную херню, – он произносит матерное слово шепотом. Мэтт не матерится, если только речь не идет о настоящем деле.
– Что именно ты слышал? – спрашиваю я, как будто уже не знаю этого.
– Что вы поссорились из-за меня.
Мои веки, подрагивая, смыкаются.
Мэтт отпускает мои ноги и отодвигается от меня. Я вдруг чувствую вокруг холод, а ноги как будто становятся невесомыми. Скрестив ноги, он усаживается рядом со мной и прижимается щекой.
– Это правда? – спрашивает он.
Я поворачиваюсь и смотрю прямо в его обеспокоенные глаза.
– Мы поссорились не из-за тебя. Мы вообще не ссорились, если уж на то пошло. У нас состоялся окончательный развод.
Он встречается со мной взглядом, хмурясь.
– Если бы тебе не понравилось, что я пригласил ее на свидание, ты бы мне сказала, правда?
– Мэтт, мы с тобой друзья. Ты можешь встречаться с кем угодно.
Я снова закрываю глаза. Может, мы просто вернемся к игре «вперед-назад» и поговорим о чем-нибудь другом? Потому что, даже если бы мне и «не понравилось», что Мэтт пригласил Дестани на свидание, я не настолько малодушна, чтобы позволить этому разрушить нашу десятилетнюю дружбу.
Мэтт берет прядь моих волос и играет с ними. Я начинаю нервничать из-за количества увлажнителя, который нанесла на них сегодня утром и который он может почувствовать. Я вытаскиваю свои волосы у него из рук и перекидываю на спину.
Конечно же, он обращает на это внимание. И удрученно опускает руки.
– Ну теперь я уж точно не смогу пригласить ее на свидание, если хочу сохранить дружбу с тобой.