— Потому что я знаю тебя настоящую, — ответил Марк. — Ты играешь тщеславную девчонку без ума от бриллиантов, но на деле ты совсем не такая.
Улыбка Нераны исчезла, словно на губы ей брызнули лимонным соком.
— Не тяни, Нерана, я всего лишь хочу услышать «да» или «нет». Или что, тебе нужно, чтобы я встал на одно колено?
Неране стало противно и стыдно одновременно — такое чувство находит, когда вспоминаешь, как однажды ребенком тетушка чмокнула тебя в щеку, а ты повернулась к ней грязным ухом. Такое чувство частенько на нее накатывало, в последнее время — раз в пару дней, если не чаще.
— Ах, Марк, — Нерана взяла из вороха своей одежды портсигар и постучала по ладони холодным уголком, — дело просто в том, что это не решит моих проблем. И ты их не решишь.
Он понял, это означало «не добавляй же новых».
— Я не предлагаю тебе настоящий брак. Ты сама понимаешь. Я не вдовец. Где-то там, в одном из монастырей в затрапезном городишке в лесах Ньеслу моя жена усердно молится Уризену. И пока она жива…
— Да, да. — Нерана отмахнулась. Леди Стил и так всегда была точно где-то рядом. Марк говорил о ней так, точно они не потеряли связь почти двадцать лет назад.
Нерана думала о том, сколько раз, закрывая глаза, Марк представлял на ее месте леди Стил.
— Она оставила меня, но не сделала свободным. Я никогда не был достаточно хорош для нее.
— Ты достаточно хорош для меня.
Нерана встала с постели, естественная в своей наготе, обняла Марка. Ее голые руки обвили его, бедро, темно-абрикосовое в желтом свете свечи, видневшееся из-за ноги Марка, казалось невероятно непристойным и в то же время беззащитно-доверчивым в отражении мутного зеркала.
— Ты… ты лучший мужчина из всех, кого я встречала. Ты знаешь, как дорог мне. Могу я… я должна тебе в кое-чем признаться, золотко.
— Хорошо. Говори, как только примешь мое предложение.
— Что? Я… — Нерана отпрянула. Марк развернулся к ней, и она отступила от него на несколько шагов. Песок на грязном полу щекотал ее босые ступни. — Не смотри так на меня, и не говори, пожалуйста… как будто ты меня спасаешь.
— Но разве жизнь в особняке не лучше твоего существования в…
— Нет! — Она воздела палец, тяжело дыша. Она знала, что он скажет, и это ранило ее. Уже. Бесповоротно. И все же, пока Марк не договорил, Нерана будто бы могла притвориться, что этого не было. Она не слышала. Он не имел в виду. — Больше никогда не заговаривай об этом.
— Ты хочешь свадьбы?
— Я хочу, чтобы ты замолчал.
Нерана прошла в другой конец комнатки, подколола волосы и села в полную остывшей воды ванну. Дрожь пробрала ее до затылка.
— Я хочу, чтобы ты перестала совершать глупости, только и всего. Дать тебе то, чего у тебя никогда не было — из-за чего ты и дуришь. Тяжелое у тебя было детство, тебе всегда приходилось играть только теми картами, что судьба сдала на руки. Я хочу, чтобы у тебя не осталось причин подвергать себя опасности…
Она могла согласиться — и все бы закончилось. Ее жизнь стала бы определенной, даже сытой. Могла ли она рассчитывать на выступления в королевском театре? Она видела себя в отражении зеркала — с поднятыми над головой руками в неосознанном жесте. Локти прижаты к ушам, точно она не хочет слышать, пальцы охватывают локти. Прямо сейчас ее захлестнули чувства, но она должна была подумать о будущем. Как всегда. Будущее, хочешь или нет, настанет — вопрос, встретишь ли ты его во всеоружии.
Нерана встала в ванне, и Марк обернулся на плеск. В желтом свете дешевой комнаты и медная ванна, и бледная кожа Нераны имели почти один и тот же золотистый оттенок, только темно-каштановые волосы, намокшие, теперь чернели, сливаясь с фоном — ночью за окном.
Что ж, подумала Нерана, если я не могу изменить свое прошлое и даже настоящее положение, ничего не остается, кроме как нести все знамена, что у меня есть, с гордостью. Сделать то, что ненавидишь, своим стягом.
Она молчала, погруженная в свои думы, а Марк оказался вмиг очарован ее странным, остекленевшим взглядом. Словно под гипнозом, он вернулся к ней, приобнял и поцеловал — так крепко, словно ночь для них двоих только начиналась. На ткани жандармейского мундира остался мокрый след от груди и левого плеча Нераны.
Обычно Марк просил Нерану не сопровождать его. Она выскальзывала из их любовного гнездышка раньше или позже него, чтобы как можно меньше людей знали об их связи. В “Камелии” она была вольна болтать все, что угодно, считал Марк, но на улице даже подзаборный забулдыга не должен был видеть их вместе.
Однако в тот день жандарм решил сделать исключение. Свидание прошло не так, как ему хотелось бы, и Марк пытался все исправить, пойдя на подобный, по его разумению, риск. Он даже взял Нерану за руку, проводя по узкому переулку — он впереди, она за ним. Если он был так серьезен в своих словах, как собирался быть, то показаться вместе с той, кого решил взять в свой дом — меньшее, что он мог сделать. Как часто случалось осенью в Эльзиле, внезапно начал накрапывать мелкий дождь, и Марк с Нераной юркнули под сень нависающей крыши ближайшего дома.