Лоран несколько минут стоял, просто глядя на свидетельство печальных событий перед собой. Запах гари развеялся, но не исчез до конца. Ночью над столицей прошли грозовые тучи, излившись ровно на трущобы. Дождь прибил пыль и часть пепла к земле, превратив вонь паленой плоти и горелой ткани в призрачный аромат ночного костра… Лорана передернуло. Его мозг невольно вспомнил стойбище в апимском лесу, но маркиз не забыл, что на самом деле здесь произошло. Трагедия.
Он опустил голову, собираясь с мыслями, и осознание почти ударило его под дых: глаза сразу увидели, что не так, но мозг только через несколько секунд сформулировал, на что Лорану нужно обратить внимание.
От проезжей части до того места, где прежде был вход в «Лихого кузнеца», по черно-серой грязи тянулась отчетливая цепочка следов. Лоран подобрался, как гончая, готовый ринуться за дичью. В Пьидесских романах иногда использовалось такое выражение: собака всегда возвращается туда, где сблевала. Что означало: убийца или поджигатель придет взглянуть на дело рук своих.
Лоран двинулся вперед, намереваясь проникнуть в здание — точнее, то, что от него осталось. Он осознавал риск провалиться в подпол или застрять ногой меж досок пола, а то и получить по голове балкой, которой надоест держаться ровно в минуту его появления под нею. Но в апимском лесу тоже было непросто ходить за пределами стойбища… А порой, и по самому лагерю тоже.
Лоран пожалел, что у него нет с собой трости или хотя бы какой-нибудь палки, а рядом не валялось ничего, что можно было бы надежно использовать в этом качестве. Так он быстрее исследовал бы внутренности «Лихого кузнеца», простукивая пол перед собой. Шпага для этого, определенно, не годилась. Теперь же корнету пришлось сперва негромко топать, а после уж ставить ногу — это замедляло его продвижение, пачкало сапоги и брюки. А ведь Лоран был в штатском! Он забрал с собой в квартиру только жандармскую куртку, которую сейчас накинул на плечи — исключительно для того, чтобы его изыскания не вызывали вопросов. И никто не позвал бы полицию — Лоран понимал: Мейсону лучше не знать, что жандармерия ворошит пожарище. Тем более — не безрезультатно. Существовала, конечно, вероятность, что Лоран и без случайных соглядатаев в качестве связующего звена столкнется нос-к-носу с кем-нибудь из полиции, но корнет пораскинул мозгами и пришел к выводу, что вероятность того невелика. У полиции было полное право исследовать место преступления, а вот желания недоставало. Для Мейсона пожар составлял одно из сотни расследований, ведущихся одновременно. Наверняка у него в приемной толклись родственники погибших — зарезанных в драке честных граждан, задушенных при ограблении купцов, но не трущобных проституток.
Сколько бы ни был уверен в воображаемой этой картине Лоран, тем не менее, он все же оглянулся, чтобы проверить, не наблюдают ли за ним.
Лоран осторожно продвигался по цепочке следов. То тут, то там они пропадали, где слой пепла был слишком тонок, но корнет без труда находил новые отпечатки ступней. Руку он положил на эфес шпаги. Как жандарму, ему полагалось сдавать личное оружие с началом дежурства и получать положенное по должности, предоставленное жандармерией, но они с поручиком пока даже не обсуждали этот вопрос — и потому Лоран остался при своей шпаге. Тем более, что он не собирался пускать ее в ход, только если ему не придется защищать свою жизнь.
В «Лихом кузнеце» было не так много помещений, но обвалился только третий этаж. Второй и первый, хоть серьезно пострадали, еще стояли, как великанские фишки домино, поставленные друг на друга: угловатые, черные, с белыми крапинами пепла. И следы ног вели вверх по лестнице.
Лоран попробовал ступени — слишком усердно, обуглившееся дерево слабо скрипнуло. Лоран тревожно замер, вслушиваясь. Ему чудилось, что кто-то ходит над его головой. Но кто, и что ему тут нужно? Маркиз на несколько дюймов выдвинул шпагу из ножен, готовый к худшему развитию событий. И начал подниматься, ступая вдвое тише и аккуратней, чем прежде.
Когда Лоран взошел наверх, его взору предстал длинный коридор, от которого во все стороны отходили ячейки комнат. Обшивка стен и двери полностью сгорели, но камень остался, и дом походил изнутри на причудливое жилище гигантского термита или крота. Гарью тут пахло куда отчетливей, ни ветер, ни дождь на второй этаж почти не проникали. У Лорана на мгновение встал в горле ком. В другом месте корнет вздохнул бы, чтобы унять тревогу перед возможной схваткой, но тут он опасался дышать слишком глубоко, чтобы не потерять скудный ланч.