— Добрый тычок, — мародер сплюнул кровь в угол камеры и посмотрел на Лорана одним глазом. Второй прищурил. — Подаришь мне еще один? Или лучше поцелуй?
Лоран ударил снова, другой рукой — и намеренно слабее. В голове у корнета гудело так, будто он бил самого себя.
— Ну, хватит, хватит, — Теперь Марк хотел, чтобы Лоран прекратил. Корнет чувствовал, что словно выплывает на поверхность из-под толщи страха, стыда и гнева. Он редко бил людей, и никогда — тех, кто не угрожал его жизни. Лорану хотелось сесть, а лучше — выставить мародера вон и никогда больше в жизни с ним не встречаться.
Марк смотрел, потирая подбородок, на задержанного, ничуть не смущенный происходящим. Для него не было ничего нового в том, что он видел. Вдруг Марк оттолкнулся от стены, к которой прислонялся спиной, и зашел мародеру за спину. Присел на корточки, поднял что-то крохотное, тускло поблескивающее в полутемной каменной коробке камеры, и на раскрытой ладони показал Лорану, поднося к скудному свету из окна.
— Отдайте, это мое! — Мародер попытался вскочить, но Стил резким мощным движением усадил его назад, на стул. Кто бы мог подумать, что в этом худощавом мужчине скрыто столько силы? Мародер еще щупал языком гудящие зубы после удара Лорана, еще удивлялся, что все они на месте, но потом… рука Марка обрушилась на него, как свинцовая плита. Мужчина оставил попытки бунта, только с тоской смотрел на безделушку на ладони поручика.
Лоран тоже рассматривал находку начальника. Тусклый, наполовину закопченный медальон в виде сердечка… Корнет протянул руку, чтобы взять его, и тут мародер тяжело задышал, словно его мучила грудная болезнь, и расплакался. Жандармы разом отдернули руки, при том Марк сжал находку в кулаке.
— Я расскажу, да, я скажу, да, да, все… — Грязное лицо мародера еще больше перепачкалось — слюна и слезы размыли осевшие на щеках пепел и пыль, мужчина принялся утираться плечом… Марк брезгливо отвернулся. — Это мое, клянусь, мое… моей доченьки. Да, да, что вы хотите услышать! Она работала в «Лихом кузнеце»! А я простой мясник, мясо тухнет быстрее, чем я его продаю!
Объяснения мужчины превратились в невнятное бормотание. Лоран слушал в полной растерянности. Червь стыда прогрыз дыру в его сердце за те несколько секунд, в которые задержанный уложил свою судьбу. Марк щелкнул медальоном: раскрыл, заглянул внутрь, закрыл. Протянул его мяснику.
— Берите и убирайтесь.
Лоран по знаку расстегнул наручники мужчины. Тот забормотал «да сэр, да сэр» и ринулся к двери. Подергал за ручку, потоптался, нерешительно оглянулся на поручика. Марк недовольно крякнул и отпер замок. Мясник затопал по лестнице на первый этаж. Шаги одной ногой он делал уверенней, чем второй.
Марк и Лоран поднялись в кабинет, который Стил успел было запереть. Поручик достал из-за пазухи крохотный пузырек, полный белой жидкости, и принялся рассматривать его на просвет, щурясь перед полным закатного солнца окном.
— Мы не должны были спросить больше? — Лоран не выдержал и присел на край письменного стола, сгорбился. — Выяснить…
— Он бесполезен для нас, — Марк спрятал бутылочку назад, в нагрудный карман за отворотом мундира. — Ты же уяснил, наконец, чем мы тут занимаемся? Не расследуем преступления. А стоим на страже короля. И сейчас ищем наследника. Не трать свои силы на то, что не входит в твои обязанности.
Лоран уныло кивнул.
— А мы… не должны как-нибудь возместить ему ущерб? Я задержал его, не имея оснований, дважды ударил…
Марк рассмеялся.
— Да нет, конечно же. Ты что, в Бралентии?
На первом этаже Марк справился у дежурного, что оставил ему мясник, и до Лорана медленно стало доходить, что речь идет о взятке. Покидая жандармерию, недавний задержанный оставил деньги, чтобы гарантировать, что к нему не явятся рано утром, чтобы еще раз спросить, что он делал в “Лихом кузнеце”.
— Поработаешь у нас подольше, сам поймешь, что это необходимо. — Сказал Марк в ответ на неодобрительный взгляд корнета. — Это не то, что ты думаешь, хотя видит Демиург, меня не особенно заботят твои выводы. Пока. Ты поменяешь свое мнение, когда окунешься в систему поглубже. Если бы я сейчас не взял денег, мне пришлось бы отволочь беднягу в тюрьму.
— И куда попадут деньги, что он Вам дал, Ваше благородие?
— Часть — в карман королю.
— А часть остается у Вас.
— Ну, должен же я получить какое-то вознаграждение за хлопоты. Это не продажность, но это игра в нее.