Нерана напрасно полагала, что хотя бы на этот раз монолог Лавинии останется не больше, чем ее личным развлечением. Очевидно, на роду этой юнице действительно было написано оставить след в истории, раз уж никто не мог игнорировать ее.
— О, я дочь герцогини, — сказала она, хотя Неране показалось, что никто в ту минуту к Лавинии не обращался. — Не могу открыть, кто на самом деле моя матушка, дама она импозантная и не последняя при дворе… Скандал бы уничтожил ее репутацию, а она так возВышенна, что я просто ее жалею...
Нерана попробовала вспомнить, кто подходил бы под такое описание: разве что леди де Бонбенор. Но у той, насколько она слышала от Алиены, пребывающей в услужении сей достойной дамы вот уже два года, не было детей. Даже рожденных в семнадцать лет и скрываемых еще на протяжении девятнадцати-двадцати вне столицы. Да и сходства с высокой рыжеволосой леди де Бонбенор в круглолицей блондинке Лавинии, едва ли на дюйм возвышающейся над самой Нераной, не находилось.
— Тогда что ж матушка не даст тебе денег и не отправит в место поинтереснее? — Спросила Триша.
— О, эти воды, курорты, это все мне так надоело! Вы не представляете, как там тоскливо! Я была рада улизнуть из-под надзора мамаши! — Лавиния обвела рукой комнату. — Вот это я понимаю — жизнь! Страсть, обожание мужчин! Танцы, музыка, приключения!
Нерана заложила книгу пальцем, подняла голову.
— То есть, для тебя это игра? В нашу жизнь?
Лавиния озадаченно захлопала глазами, на мгновение лишившись дара речи.
— Ни бедность, ни репутация, точнее, недостача оной, не отправили тебя сюда. Ты — пестованная дочка богачки, представление о мире которой сформировали слащавые брошюрки с сильфами на обложке. Каждая в этой комнате поменялась бы с тобой местами! Каждая! А ты… ну и ослепительная дура же ты, прости Демиург.
Ее так и подмывало спросить, отчего бы Лавинии не поиграть в прокаженную: неужто это не развлекло бы ее еще больше?
— О, Нерана, ты просто не можешь вынести, если с тобой кто-то не согласен.
Что ж, тут спорить было не с чем. Наконец Лавиния попала в точку. Однако так уж выходило, что Нерана росла в таком мире, где несогласие по каким-то вопросам могло стоить головы. Так что с детства она привыкла прямо или исподволь выведывать, на одной ли они с новым знакомым стороне.
Нерана не считала свою строптивость ни заслугой, ни талантом. Демиург сделал ее такой: кудрявой, невысокой и непокорной. Мог сделать иной, но вот такая уж ему взбрела в голову прихоть, когда он решил дать дочь мисс Беате Морган. Тем не менее, непокорность эта сослужила Неране службу здесь, в “Камелии”. Могла привести на виселицу или хотя бы в заведение менее шикарное, чем дом мадам Сесиль. Однако, благодаря чистой случайности, именно то, что называли в Неране пороком, который в итоге погубит ее, сейчас спасало. И уже довольно долго. Столько девушек в “Камелии” сломалось! Нерана не винила их и не ставила себя выше. Но она боялась, что однажды и ее строптивости не хватит для того, чтобы помнить, кто она и зачем здесь.
Взмахнув длинными волосами так, что те чудом не загорелись от пламени свечи, Лавиния покинула комнату, изображая походку, полную аристократического достоинства. Нерана попыталась снова вернуться к книге. Но прежде, чем снова вчитаться в мудрые мысли Эстреллы ди Манья, она задумалась, какова же правда? Лавиния действительно не отличалась умом, даже для своего возраста. Непросто было вырасти в Эльзиле, имея подобное марципановое представление о веселых домах. Если только… она не пыталась подсластить себе пилюлю. То, что Лавиния строит хорошую мину при плохой игре, Нерана полагала верной догадкой. Но оставался вопрос, как и почему она здесь? Сесилия держала ее на особом счету, и Нерана слышала байку о том, что когда-то в борделе скрывалась настоящая любовница короля…
Да, у нее не было никаких доказательств, что эта пустоголовая девица — наследная принцесса. Только подозрения.
От внимания Марка не ускользнуло, что его подручная — в которой он никак не мог заподозрить женщину — этим утром едва передвигается. Лорин перебинтовала раны, выпила кофе, оделась и явилась на работу, но теперь, сидя за отведенным ей столом в кабинете, чувствовала себя развалиной.
Марк сочувственно вздохнул и великодушно поделился своим лекарством: выдвинул верхний ящик, достал початую бутылку виски и поставил ее на стол перед маркизой. Той пришлось признаться, что ее мучает не похмелье.
— Все равно выпей, — сказал Марк. — Ну и повезло же тебе, что сейчас у нас из дел только новая мертвая девка.
Лорин только вообразила, что ей придется спускаться по лестнице, а ее несчастная лодыжка заныла уже заранее.