Ллайсом называли вождя Сопротивления, отсылая по имени к персонажу мелуккадской легенды. Настоящего же его имени никто не знал. Быть может даже, за все время существования Сопротивления человек под маской неоднократно менялся. Нерану долго смущала подобная таинственность, но со временем она поняла, в чем смысл. И вид мертвой Гислены напомнил ей, в чем была причина столь строгой таинственности.
— Она оказалась не в том месте не в то время. — Сказала Алиена на ухо подруге, когда они стояли в толпе единомышленников посреди заброшенного сада айниан. Кто бы узнал хохотушку-служанку в этой статной и решительной молодой женщине! Алиена вот уже год возглавляла Лунных, или Серебряных Лис, одну из двух фракций Сопротивления.
Другой фракцией были Барсуки. Оба имени также, как прозвище вождя, пришли из легенд и сказок. Еще недавно Барсуков возглавлял Тиис, напарник Нераны, не слишком увлеченный своей ролью. Но после его смерти номинальный лидер, открывавший рот только для того, чтобы поддержать вождя, вовсе заставил фракцию похудеть. Люди переходили к Лисам, особенно девушки, вдохновленные яростной и резкой Алиеной. Она дозволяла себе спорить с Ллайсом, и это скорее привлекало, нежели отталкивало людей. Пара осторожных сопротивленцев, конечно, переметнулись к Барсукам, но по иронии, именно Лисы выступали за менее радикальные меры.
Сам Ллайс… Менялся ли человек под крашеной серебром маской или нет, но вождь никогда не колебался и не менял своей позиции. Смерть тирану! Романы Эстреллы ди Манья бледнели в сравнении с лозунгами, что произносились главаем на этом собрании. Даже хаос, разразившийся в Кавернвале век назад, который Нерана считала пусть лихорадкой, но того рода, что иссушает болезнь, идет на пользу организму — городу… Ллайс не уставал говорить, что лаской мир не меняют. Он воздевал широкие ладони, гулко гремел из-за маски и призывал взять оружие. Но год за годом ничего не менялось.
Тот же Ллайс никогда не забывал добавлять, что делать это нужно, если готовы к повешенью. Каждый, даже осмелившийся спеть неприличный куплет о короле, будет повешен. А если же нет — то только по недосмотру шпионов жандармерии.
Что еще отличало Нерану от Марка, так это ее готовность к хаосу. Он полагал, что она делит мир на черное и белое и не видит очевидных вещей, например, пользы короля, даже самого дурного, для страны. И непременного зла революций. Нерана же на деле была готова ко всему. Ей были равно противны сытые пиявки вроде лорда Гаго Праха и полные бравурных речей об отмщении лицемерные трусы из Барсуков. Хотела бы она найти третий путь! Не разрушать систему, но перестроить ее. Постепенно, но быстро. И Онфруа Шестой, и Ллайс, кто бы ни скрывался под этим именем на протяжении существования Сопротивления, рассуждали, кого же вешать: непокорную чернь или зажравшихся аристократов. Нерана не видела третьей стороны, готовой снести виселицы. Столько лет это мучило ее, пока теперь, после стольких бессонных ночей, не пришел ответ: придется стать этим третьим вариантом самой. Этим углом. Этим пока еще несуществующим выбором.
— Гаго Праху интересней, конечно, найти принцессу или брюхатую любовницу Онфруа, — сказал Ллайс. — Прежде он уже пытался это провернуть, и теперь хочет тем же путем вспрыгнуть на трон — наследницу или регентшу, а подавай ему девицу, на которую напялят корону.
— Нам тоже нужен кто-то королевской крови. — Сказала Нерана. Недосып, как ни поразительно, делал ее бойчее. И безрассуднее. — Ну скинем мы Онфруа, и что будет? Кто станет править, Вы? Что-то натурально сомнения меня берут.
— Больно ты умная, лисичка. Помолчи, пока тебя не спрашивают.
Нерана сделала над собой усилие и сдержала дальнейшие слова. Хотя они толклись у нее на языке, обжигая рот изнутри. Она надвинула капюшон ниже на глаза и попробовала затеряться среди соратниц. Ллайс смотрел в ее сторону — вряд ли различая ее теперь среди одинаковых фигур в балахонах. Однако Неране казалось, что он смотрит прямо на нее, к тому же, зная, кто она.
Но Алиене слова Нераны понравились. Она часто думала о том же, но не знала, стоит ли высказываться вне группы Лис, перед всем Сопротивлением. Когда собрание закончилось и все разбрелись из парка, девушки остались на углу ближайшей улицы. Нерана с мешком, в котором лежали маски и балахоны, собиралась назад в “Камелию”, но остановилась покурить. Подруге же надлежало вернуться в богатый дом госпожи де Бонбенор, в квартал аристократов.
— Нам, девочкам, не стоит так уж сильно раскатывать губу, — сказала Алиена. Куда только делась горничная с провинциальным выговором и кокетливыми ужимками! — Мы с ними только до поры, а потом пойдем своим путем. Или они бросят нас под молотилку своего правого дела, даже не моргнув. Сейчас мы нравимся Барсукам, но не стоит думать, что они слишком отличаются от тех мужчин, что едят виноград во дворце. Как только эти дорвутся до золоченых хором короля, мигом забудут все свои сладкие слова о равенстве. Мы будем стирать их исподнее, как стираем при Онфруа шестом и как стирали при Онфруа Пятом.