Глава 14. Стеклянный рассвет
— Мне всегда хотелось знать, собираешься
ли ты написать хоть немного радости?
Что-то вроде чудесного спасения?
— Нет. Это книга ненависти, Кэдди. Чтобы
излить гнев на каждую напыщенную мразь
из тех, что стучатся в двери миссис Кастауэй.
Сериал «Багровый лепесток и белый»
Лорин проснулась на рассвете, разбуженная запахом дыма. Во сне ей являлись закопченные остовы «Лихого кузнеца», но открыв глаза, еще не вполне поняв, где же она оказалась, Лорин догадалась, что просто кто-то курит рядом с нею.
Нерана стояла у окна, полуобнаженная, открыв створки так, чтобы выдувать дым на улицу, однако ветер бил ей в лицо, шевелил волосы, и оставлял запах сигареты в комнатушке. Нерана, погруженная в свои мысли, едва ли понимала это, даже холода она не чувствовала, хотя руки ее покрылись мурашками. Когда Лорин встала и приблизилась к ней, то ясно видела, что Нерана мерзнет.
— Я все думаю об этом Тобиасе Сааэшейском, — пробормотала танцовщица, не понять, с каким намеком. И, опустив голову, так что кудри скрыли ее лицо, раздавила окурок о подоконник. — Занятная он птица. Впрочем, неважно. Идем, у нас много дел. Марк наверняка будет ждать тебя — сам он вряд ли осмелится что-то стоящее провернуть в одиночку.
Пока Лорин видела последние сны, Нерана успела поиметь разговор с Лавинией. Протанцевавшая всю ночь напролет, как предписывала мадам дома, Лавиния, тем не менее, умудрилась нахватать ворох слухов. Зимородок совершил дерзкое нападение на графа ди Шарентона, сказала она. Нельзя сказать, имитировала эта лихая атака попытку убийства или ограбления, однако всем было известно, что единственная настоящая цель Зимородка — месть. И честь! Лавиния произносила эти слова с таким выражением лица, точно ела нечто сладкое. Зимородок борется против зажравшихся аристократов — это и так всем известно. Если б Лавиния присочинила, что видела нападение сама — да она не удержалась бы, чтобы не сказать, что Зимородок поцеловал ее! — и Нерана решила бы, что это фантазии самой Лавинии, славящейся длинным языком и дикими мечтами от скуки. Но, очевидно, слухи действительно ходили. При том, что Нерана знала доподлинно, где в эту ночь был Зимородок. Она не думала, что ошиблась.
На кухне «веселого дома» Нерана сделала им с Лорин по кружке кофе, и свою выпила, нервно шагая из угла в угол. Лорин, глядя на нее, думала о том, какой бывает весенняя река в лесах Апима: бурная, едва способная держаться в берегах. И прекрасная. Возможно, именно потому, что ты догадываешься, насколько безжалостной она может быть. Однако также и по той причине, что ты еще помнишь, какой недавно она была ласковой.
Нерана остановила свое нервное движение и бросила на Лорин такой взгляд, что та на мгновение смутилась: не произнесла ли она что-нибудь ненароком вслух, спросонья плохо управляя собой?
— Что такое? Ты дуешься, что мы не танцевали вечером?
— Я очень этому рада, напротив. — Лорин поежилась. — Хотя леди де Бонбенор была очень настойчива. Но я не уверена, что стала бы рисковать раскрыться перед нею.
— В этом городе трудно держать что-то в тайне. — Ответила Нерана. — Секреты продаются и покупаются. Обесцениваются.
Она была рада, что Лорин доверилась ей. Не когда открылась, но когда пригласила с собой на прием к виконту. Потому что теперь Нерана могла выторговать за её тайну свою, и, перебирая их в мозгу, вдруг остановилась на самой бесполезной. Она же была и самой искренней, самой тщательно скрываемой, в том числе от самой себя. Нерана даже прикусила губу, воображая, как произносит это: «иногда я думаю, меня повесят.» А еще это ей снилось. Приходило в минуту между сном о лучшем будущем и пробуждением в холодной, однообразной, унизительной реальности. Она чувствовала руки палача на своей шее, затягивающие веревку, с такой же отчетливостью, как секундой позже: жесткий шов наволочки под щекой, дуновение сквозняка на голой, раскутанной в беспокойном сне спине. Каждый раз Нерана кончала тем, что недовольно шевелила лопатками и вставала с постели, понимая, что больше уже не заснет, да ей и не позволят долго нежиться в кровати.
А через несколько дней сон приходил опять. Иногда он являлся так — наяву, напоминая, насколько на самом деле реален. Не меньше, чем любая другая смерть, не меньше, чем любое другое будущее для Нераны.
Она могла обменять тайну Лорин на эту. Или на одну из тех, почему ей в действительности снились эти сны.
И на самом деле, Нерана понимала, отчего ей так соблазнительно открыть Лорин свои мысли. Потому что так она почувствует, что не обязана признаваться в другом. В том, в чем было бы равно честно и смертельно опасно признаться кому-либо из жандармерии.