Неране следовало бы назвать свою фамилию, но она не стала, вдруг затревожившись. Чтобы никто не вспомнил о ней того, чего стоило стесняться в приличном доме. Она поспешила подняться вслед за Танкредом на второй этаж.
Комната Гислены едва ли отличалась по характеру и атмосфере от гостиной: кругом чистые, тщательно подновленные вещи, явно дорогие сердцу обитательнице спальни. Это касалось как предметов обихода и мебели, так и безделушек. Лорин невольно задержала взгляд на шкатулке с фарфоровой танцовщицей на крышке — на ножке и ручке фигурки явно проступали следы склейки. Лорин почувствовала какое-то удушливое смущение, еще более сильное, чем в ту минуту, когда разрыдалась несчастная мать. Одно их присутствие здесь — и ее, маркизы, больше, чем Нераны — было осквернением траура и бередило семейную рану. Но никакого другого пути к разгадке у них не осталось.
— Мы ничего не еще не меняли здесь, даже пальцем не тронули, — сказал Танкред, рукой обведя комнату. Он хотел было сесть на кровать, но вскочил прежде, чем опустился на матрас.
— Да нет, ничего. Садитесь, — пробормотала Лорин, отводя взгляд от засушенного пучка цветов, всунутого в щербинку между рассохшимися полками. Гислена, видимо, была поистине такой, как представлялась по описанию Мейсона: романтичной и тонко чувствующей девушкой.
Удивительно, но Нерана, если б услышала это соображение, всецело согласилась бы с ним. Гислена производила впечатление солнечной сильфиды, по ошибке не истаявшей на закате. И это ничуть не противоречило тому, что ради дел Сопротивления она перевоплощалась на несколько часов в безжалостную Серебряную Лису.
— Вы так и оставите эту комнату в том виде, в каком она сейчас? — Спросила Лорин.
Танкред все же сел на кровать, хотя и с видимой неловкостью. Лорин запоздало поняла, что он медлил не потому, что боялся уничтожить улики.
— Ну… нет. Мы не можем себе этого позволить. Целая комната, которой никто не пользуется… Хорошо, что вы пришли. Думаю, уже через неделю или две мы распродадим отсюда все, что только можно. И что не пригодится в хозяйстве.
Лорин не уловила боли в голосе молодого человека — в отличие от Нераны. Танцовщица села на корточки перед Танкредом и взяла его руки в свои. Насколько это вообще было возможно: юноша был ростом с Лорин, для парня — довольно низкий, но крошке Неране и его ладони казались большими.
— Прошу, расскажи мне, что делала Гислена в последние несколько недель перед… перед трагедией. Это натурально важно.
Танкред кивнул. Он выглядел озадаченным вопросом, но когда начал вспоминать, время от времени зажмуриваясь, на его лице все явственней проступало страдание.
— Гислена работала в лавке, день — утром, день — вечером, иногда допоздна… Но так было всю нашу жизнь, сколько я помню! Она часто отлучалась по вечерам. Это уже давно началось…
— Я знаю. Это со мной она виделась. Женский клуб… у нас был женский клуб. Как у богачек бывает.
Танкред недоверчиво взглянул в лицо Неране, но ее боль была едва ли многим меньше, чем у него, и юноша поверил ее словам. Черные прямые волосы падали ему на лоб, совсем не похожие на медные кудряшки нераниной подруги. Жаль, подумала танцовщица. Ей бы хотелось, чтобы сходство брата и сестры бросалось в глаза. Она хотела хотя бы так увидеть Гислену снова — в отражении ее брата.
— Да… а недавно она еще чаще стала уходить.
Лорин тем временем отвлеклась от осмотра комнаты и тоже прислушалась.
— У нее, вроде бы, появился ухажер. Не уверен, конечно, но было очень похоже на то. Цветы ей покупал, именно такие, как она любит. Колечко серебряное подарил — с ним мы ее и похоронили. Еще сережки, но их нам пришлось заложить, иначе не смогли бы оплатить погребение… какого она заслуживала.
Танкред замолчал, глядя на Нерану. Она кивнула, побуждая его продолжать, но юноша уже сказал все, что знал.
— Вы плачете, мисс?
— Да… но это не важно. Иногда самое время для слез, так пусть текут. Мне жаль ее молодую жизнь и жаль, что своими вопросами я расстроила Вас. Но мне нужно было знать это. Спасибо.
Нерана поднялась с корточек. Только в этот момент, когда их руки разъединились, Танкред — а вслед за ним и Лорин, наблюдавшая со стороны, — поняли, что Нерана держала ладони юноши все время, пока они говорили. Лорин шагнула к подруге, но Нерана уже спешила прочь — из комнаты, вниз по лестнице, на улицу… Словно ей стало дурно и требовался свежий воздух.
Лорин второпях неловко попрощалась с Танкредом и заспешила вслед за Нераной.
Танцовщица шагала с такой необычайной поспешностью, что на нее оборачивались прохожие. Шаль упала с одного ее плеча и плескалась на ветру, но девушка не замечала ни ветра, ни мелкой мороси дождя.